Находившиеся на перекрестке цивилизаций и обладавшие самобытной культурой народы Северного Кавказа к XIX веку достигли значительного уровня развития науки и просвещения. Даже простые горцы умели писать и читать, выполнять различные арифметические действия. Обучение велось как дома, когда знания передавались от старших к младшим, так и в школах при мечетях (мектеб и медресе). В школах были общедоступные библиотеки, книги имелись и во многих домах. И не было дома, где бы ни было Корана.

П. Услар писал: «Если об образованности судить по соразмерности числа школ с массою населения, то дагестанские горцы в этом отношении опередили многие просвещенные европейские нации. Учение доступно каждому горскому мальчику». Выдающимися учеными, духовными наставниками народа были шейхи Магомед Ярагинский и Джамалуддин Казикумухский, оказавшие огромное влияние на историю Дагестана и всего Кавказа. Имам Шамиль и его друг и предшественник -1-й имам Гази-Магомед - были их учениками.

Немало было в горах и ученых-энциклопедистов, «испивших семь морей наук» и известных далеко за пределами Северного Кавказа. Один из них - Магомед-Хаджи Ободияв - имел десятки тысяч последователей на Кавказе, почитался на Ближнем Востоке как крупный ученый и много лет был имамом в Мекке. Как гласят летописи, «дагестанская страна, населенная многими народами, была источником учения и ученых, родником, откуда выходили храбрецы и добродетели». О том, что эти слова не были преувеличением, свидетельствует Абдурахман Казикумухский. Он приводит ряд наук, которыми владел каждый грамотный дагестанец: морфология, синтаксис, метрика, логика, теория диспута, законоведение, толкование Корана, жизнеописание пророка, суфизм, риторика или ал-мухадара и хуласа (математика). «Больше всего у нас изучаются морфология и синтаксис, - писал Абдурахман. - так как для учащихся необходимо избегать ошибок в языке; законоведение для разбора людских дел, связанных с жизнью и верой; затем наука о толковании Корана для объяснения значения сур священного Корана; жизнеописание и история, чтобы знать о жизни нашего пророка Мухаммеда - мир ему; метрика для сочинения стихов на арабском языке: теория диспута, чтобы соблюсти правила ведения дискуссии среди муталимов…»

В воспоминаниях А. Омарова находим: «Ученые в горах подразделяются, так сказать, на три вида: это суфии, муллы и алимы. Обыкновенно горец, изучивший арабскую азбуку настолько, что может читать хорошо и ясно рукописный Коран и молитвы, по большей части оканчивает курс своего учения тем, что заучивает еще маленькие книжки «Мухтасаруль-мингаж» («Сокращенные пути») и «Марипатул ислам» («Познание ислама»), то есть самые начальные правила мусульманской веры. Из прошедших такой курс учения горцев некоторые соблюдают потом в жизни строгий, честный и нравственный образ жизни, избегают всего запрещаемого религиею, как то: убийства, воровства, лжи, клеветы, курения табаку, употребления спиртных напитков и т. д., не пропускают обязательных молитв, по возможности часто посещают мечеть, соблюдают чистоту тела и стараются делать все то, что религия требует от хорошего мусульманина. Этот самый полезный для общественного спокойствия класс людей… называется суфиями. Те же, которые продолжают учиться по-арабски и успевают приобрести настолько знания в арабском языке, что могут читать Коран с переводом его изречений на туземный язык, а также могут грамотно писать по-арабски, - называются муллами. Наконец, те, которые оканчивают всю принятую в горах программу учения и приобретают известность своими познаниями, называются алимами. (То есть знающими, учеными. В Закавказском крае и в Закатальском округе они называются эфендиями.) Это последнее звание тоже имеет свои степени, сообразно приобретенной славе, как то: хороший алим, отличный алим, мореподобный алим и т.д.

…Кто поставит себя в глазах народа на хорошем счету как в отношении своей нравственности, так и в отношении своих способностей и знаний, того называют злимом (ученым) и почитают его. Такое лицо всегда стоит в мечети в первом ряду: на похоронах, свадьбах, общественных сходбищах дают ему почетное место; а когда случается общественное дело, как, например, тяжба между аулами или обществами, тогда такого ученого посылают в качестве депутата или уполномоченного поверенного по общественным делам, и он в подобных случаях встречает такого же соперника с противной стороны. Между ними происходит, так сказать, ученое состязание. Такие люди вообще придерживаются строгой нравственной жизни, потому что на них заметна всякая малость в отступлении от правил религии и от них не терпится то, что от другого, неграмотного, считают за ничто. Грамотных мулл можно считать средним числом одного на 100 чел. в горах, а на плоскости гораздо меньше. Хороших же ученых бывает в округе один-два, не больше. К таким известным ученым всегда собираются муталимы из всех мест Дагестана, даже приезжают из Закавказского края взрослые муталимы, которые учатся у этих ученых, продовольствуясь по большей части на свой счет…»

На Северном Кавказе, особенно в Дагестане, письменность, наука, образование, литература, законотворчество и делопроизводство много веков основывались на арабском языке. Светило русской арабистики, переводчик Корана академик И. Ю. Крачковский в своей книге «Над арабскими рукописями» писал: «Кавказские поэты, особенно дагестанские, мастерски владели всеми приемами и жанрами арабской поэзии…Никакой мистификации не было: мощная струя давней традиции донесла до наших дней арабский литературный язык, умерший в живой речи у себя на родине; здесь он жил полной жизнью не только в письменности, но и в разговоре…Здесь развилась и плодоносила мощная боковая ветвь арабской литературы, параллели которой нельзя отыскать нигде больше…Настало время отдать кавказской арабской литературе по праву принадлежащее ей место в общем своде истории арабской литературы, открыть не только арабскому миру, но и самим кавказцам поэтические сокровища, укрытые от них в результате неоднократного насильственного изменения письменности…» Здесь И. Крачковский имел в виду проведенную уже при советской власти замену арабской графики латиницей, а вскоре за тем - кириллицей. Западный Кавказ пережил таких перемен еще больше.

Такие перемены похоронили под собой многовековой пласт национальной культуры, к тому же горцы в одночасье стали «безграмотными», ибо новой грамоты они не знали. И. Крачковский в начале XX века восторгался двумя своими студентами-ингушам и, в совершенстве знавшими арабский язык, а об образованности дагестанцев писал: «…Дагестанцы и за пределами своей родины, всюду, куда их закидывала судьба, оказывались общепризнанными авторитетами для представителей всего мусульманского мира в целом».

Письменность

Наряду с арабской у горцев в XIX веке развивалась собственная письменность. Около 1821 года составил адыгскую (черкесскую) азбуку шапсуг Эфенди Магомет Шапсугов. В конце 30-х годов XIX века Гращилевский создал черкесский алфавит, по которому обучал русскому и черкесскому языкам военнослужащих - черкесов Кавказского горского полуэскадрона.

Основной вклад в разработку письменности черкесского и кабардинского языков внесли адыгские просветители Хан-Гирей (1808-1842), Ш. Б. Ногмов (1794-1844) и Д. С Кодзоков (1818-1893). В 30-х годах XIX века Хан-Гирей составил черкесскую азбуку, при помощи которой записывал адыгские предания, песни и сказания. Рассказы его публиковал в 1836- 1837 годах А. С. Пушкин в журнале «Современник». Оставленные Хан-Гиреем «Записки о Черкессии» являются ценнейшим источником по истории, культуре и этнографии народов Западного Кавказа.

Ш. Б. Ногмов обучался в медресе аула Эндери в Кумыкии, однако не стал муллой, а поступил на русскую военную службу в Кавказский горский полуэскадрон. Изучив русский язык, он в 1830 году уехал для продолжения образования в Петербург. Здесь он познакомился с крупным ученым-востоковедом Ф. Шармуа, заведовавшим кафедрой персидскою языка в Петербургском университете. Возвратившись в 1835 году на Кавказ, в Тифлис, Ногмов приступает к работе над главным трудом своей жизни - «Начальные правила кабардинской грамматики». Помощниками и советчиками его в этом деле являлись академик А. М. Шегрен и кабардинский просветитель, и общественный деятель Д. С. Кодзоков. В 1840 году работа была завершена. В предисловии к грамматике Ш. Б. Ногмов писал: «Я сделал, сколько мог, и старался сделать сколь возможно лучше. Молю Провидение и единого Бога, чтобы явился мне последователь в любви к народному языку… но последователь более искусный и сведущий…»

Заслуга разработки осетинского алфавита на основе грузинского письма принадлежит учителю Тифлисской духовной семинарии И. Г. Ялгузидзе (р. 1775), выходцу из Южной Осетии. Полученное Ялгузидзе образование, знание языков (осетинского, грузинского и русского), популярность в народе давали ему возможность выступать в роли посредника между российскими и грузинскими властями, с одной стороны, и осетинскими обществами - с другой. В 1821 году в Тифлисе был издан первый осетинский букварь, по которому обучали грамоте осетинских детей на родном языке при церквях и монастырях.

Составление первой научной грамматики осетинского языка связано с именем упоминавшегося выше академика А. М. Шегрена. В 1844 году в издании Академии наук вышел его труд «Осетинская грамматика с кратким словарем осетино-русским и российско-осетинским». Осетинский алфавит на русской основе, составленный Шегреном, сыграл большую роль в развитии осетинской письменности и не потерял своего научного значения до сих пор.

В Дагестане в первой половине XIX века получила развитие письменность на местных языках, основанная на арабской графике, - так называемая аджамская система письма.

Около четверти века трудился на поприще кавказского языкознания П. Услар. На Кавказе им были завершены фундаментальные труды по аварскому, даргинскому, лакскому, лезгинскому, табасаранскому и чеченскому языкам. В создании чеченского букваря на основе русского алфавита (кириллицы) и первой чеченской грамматики Услару помогал чеченский этнограф У. Лаудаев.

П. Услар писал: «Уже много веков тому назад горцы сознали необходимость письменности для скрепления разного рода гражданских договоров. Но письменность в горах одна лишь арабская, нотариусами - одни лишь знатоки арабского языка. Без таковых ученых горцы обойтись не могут. Для наших административных распоряжений в горах необходима письменность; русская чужда горцам, туземной не существует; существует одна лишь арабская».

Полагая, что «арабский язык объединяет собою все враждебные нам элементы в Дагестане», Услар предлагал открытие новых школ с обучением на русском языке: «Тогда только можно надеяться на постоянное осуществление наших намерений и русский язык может вступать в соперничество с арабским».

Вместе с тем П. Услар советовал: «Выучите сначала ученика-горца грамоте на родном языке, и от него перейдете к русской… Русский язык, сближение с русской жизнью, хотя бы даже только умственно, бесконечно важны для будущности Кавказа».

Многие звуки горской речи не находят аналогов в других языках, и для обозначения их в алфавит, как в кириллицу, так и в латиницу, приходилось добавлять специальные знаки.

Вместе с тем в ряде кавказских языков нет некоторых букв, имеющихся в европейских алфавитах. В таких случаях при заимствованиях отсутствующие буквы заменяются близкими по звучанию. К примеру, в некоторых языках нет буквы «ф», в ряде случаев перед сдвоенными согласными добавляется «у» или «и», у абхазов аптека уже «ааптека», магазин - «амагазин»… Чеченцы и аварцы скажут не «шкаф», а «ишкап». Галоши могут превратиться в «калущал». Иногда сдвоенные согласные разбиваются гласными: «краска» может звучать как «караска». Схожая ситуация и во многих других кавказских языках.

Светские школы и библиотеки

В XIX веке открытие светских школ, распространение образования и русской грамоты помогали горцам ближе познакомиться с русской и европейской культурой. Однако дело это двигалось с трудом из-за сопротивления царских чиновников. Первая светская школа была открыта в 1820 году в крепости Нальчик для аманатов (горцев-заложников). Учеников этой школы обучали арифметике, русскому языку и другим предметам. Успех преподавания породил ходатайства части кабардинских князей и узденей об открытии еще одной школы для горских детей. В начале 40-х годов XIX века в пользу этого проекта активно выступал Ш. Б. Ногмов. В 1848 году наместник Кавказа князь М. С. Воронцов признал необходимым для детей кабардинских князей «школу открыть в Екатериноградской станице», однако основана она была лишь в 1851 году.

Для осетин большое культурно-просветительное значение имело открытие в 1836 году Владикавказского осетинского духовного училища, в котором обучались 34 человека. Хотя училище, по замыслу его основателей, должно было готовить грамотных церковнослужителей для осетинских приходов, многие его питомцы по окончании заведения шли учителями в светские школы. Другие становились деятелями осетинской культуры. Среди выпускников училища были первый осетинский этнограф С. Жускаев и первый собиратель осетинского фольклора В. Цораев. В Дагестане в 1837 году было основано Дербентское городское, а в 1842 году - Петровское и Низовское училища. Число учащихся в них было сравнительно невелико; основной контингент составляли выходцы из равнинных сел. В 1849 году в Дербенте было открыто мусульманское училище на 60 мест для детей жителей горных районов - аварцев, лакцев, даргинцев, табасаранцев и др. В середине XIX века при Дагестанском конном полку была создана школа на 30 человек, которых обучали русскому языку, чистописанию, арифметике, начальным сведениям по истории и географии, пению и др. Детей горцев знакомили со способами изготовления бумаги, стекла, книгопечатания, устройством железных дорог и т. п. Позднее такие же школы для детей офицеров и чиновников «азиатского происхождения» были основаны в Дешлагаре, Кусарах и Темир-Хан-Шуре.

Интересное воспоминание о русской светской школе оставил хорошо знакомый нам А. Омаров: «В Темир-Хан-Шуре была так называемая мусульманская школа, где обучались дети туземцев всякого возраста арабскому и русскому языкам. Меня давно интересовала русская грамота, и я имел сильное желание изучить ее. Один из учеников этой школы, учившийся в ней уже четыре года, приехал в то время домой в Казанищи на каникулы. Ученик этот приходил часто в мечеть и брал у меня уроки арабского языка. Пользуясь этим случаем, я в свою очередь стал учиться у него русской грамоте. Но так как у нас не было печатной азбуки, то я изучил письменные буквы и в скором времени мог уже разбирать четко написанные рукописи и даже начал сам писать по-русски. Тогда у меня явилось еще более сильное желание обучиться русскому языку…

Я стал уже подумывать о том, как бы мне поступить в Темирханшуринскую мусульманскую школу. Вышеупомянутый ученик рассказывал мне с восторгом о своей школьной жизни и описывал ее самыми блестящими и соблазнительными красками. Он советовал мне пойти с ним в Шуру, обещая мне свое ходатайство у своего родственника, который был учителем арабского языка в этой школе. Время клонилось к осени, когда школьники покидают родительские дома и собираются в школу. Вот и я также отправился в Шуру, представился там учителю арабского языка, которому рекомендовал меня мой бывший ученик, и я был принят в число пансионеров школы без всяких справок о том, кто я и кто мои родители, а единственно по одному личному моему заявлению.

Узнавши об этом, отец прискакал ко мне, точно для спасения погибающего; он был в сильном негодовании за мой поступок. Он считал для себя унизительным, что сын его поступил в русскую школу, где, по его мнению, станут обучать меня Евангелию и потом заставят выкреститься; он даже хотел просить начальство, чтобы меня выключили из школы. Но я умолил его, чтобы он позволил мне остаться в школе, хотя на одну зиму, доказывая, что я поступил туда не для изучения Евангелия, а для продолжения занятий своих по изучению арабского языка. Долго он не соглашался, и только объяснения учителя этого языка убедили его в безвредности для меня школьного учения. Но все-таки он неохотно согласился оставить меня в Шуре…»

Во второй половине XIX века, особенно после утверждения в 1859 году «Устава горских школ», на Северном Кавказе значительно увеличилось число светских школ, возросло количество обучающихся в них детей.

В Дагестанской области в Дербенте продолжали функционировать ранее открытое уездное училище и мусульманская школа. В 1851 году в мусульманской школе обучалось 56 чел., в том числе 8 жителей Дербента. В 1855 году мусульманская школа была переведена в Темир-Хан-Шуру и в 1861 году объединена с местной окружной горской школой. При школе учрежден пансион на 65 учеников, в том числе 40 казеннокоштных. Программа школы была рассчитана на 3 класса. Однако уже в 1869 году мест в школе не хватало. Начальник Дагестанской области обратился к наместнику Кавказа с ходатайством, в котором писал: «Ввиду того значения, которое имеет воспитание дагестанских горцев в наших учебных заведениях, и при увеличивающемся год от года стремлении самих горцев отдавать детей своих в эти заведения, а также для предоставления здешнему служащему сословию русских офицеров и чиновников возможности дать своим детям первоначальное образование… преобразование Темир-Хан-Шуринской горской школы в прогимназию с пансионом, с соответствующим потребности числом воспитанников для русских детей и горцев, представляется неотложной необходимостью». Темирханшуринская прогимназия была открыта в сентябре 1874 года в составе подготовительного и первого классов; 2-4-й классы открылись в 1875-1877 годах. Это было самое крупное учебное заведение в области, в котором в конце 70-х годов XIX века обучались 227 человек. В конце 60-х годов XIX века окружная горская школа открылась в Нальчике с двумя классами и двумя подготовительными отделениями. При школе имелся пансион, содержащийся за счет казны (50%) и кабардинской общественной суммы.

В 1861 году во Владикавказе, на базе Навагинской школы военных воспитанников, создано горское окружное училище. Кроме того, в Осетии во второй половине века были открыты 38 церковно-приходских школ, в которых обучалось 3828 чел., в том числе часть девушек.

В 1863 году в Грозном открылась трехклассная горская школа. В 1870-м в Назрани - одноклассная с подготовительным отделением. При школах имелись пансионы; количество учеников колебалось в пределах 150 человек.

Для детей адыгов открылись двухклассные школы в 1886 году в Майкопе и в 1888-м в Лабинске.

Стали создаваться и сельские школы, в первую очередь в Дагестане: в 1861 году в селении Ахты Самурского округа на 44 человека и в селении Кумух Казикумухского округа на 15 человек (в том числе одна девочка); в 1870-м - двухклассные школы в Чирюрте, Касумкенте, Дешлагаре, Кумухе, Маджалисе; одноклассные - в Аксае, Костеке, Карабудахкенте, Хунзахе, Каякенте, Хаджал-Махи, Ботлихе, Гумбете, Телетли, Левашах, Кафыркумухе и др.

С большим трудом пробивало себе дорогу просвещение в Кабарде и Балкарии. Открытые в 1875 году в селениях Кучмазукино (Старая Крепость), Куденетово (Чегем) и Шарданово (Шалушка) школы через три года прекратили свое существование из-за отсутствия финансирования. Лишь в 1895-м по инициативе жителей селения Коголкино (Урух) было решено на свои средства открыть «школу грамотности». Эта инициатива была подхвачена жителями других сел - Абаево, Ахлово, Атажукино, Анзорово-Кайсин, Аргудан, Каспево, Кучмазукино и др. За период с 1898 по 1902 год возникло 27 школ, в которых обучались 522 человека. В 1876 году были открыты одноклассные школы в адыгейских селениях Суворово-Черкесске, Хаштуке и Хапурино-Забле.

В Карачае первая светская горская школа открылась в 1878 году в ауле Учкулан, вторая - в 1879 году в ногайском ауле Мансуровском. Позже появились школы в Биберовском, Дударуковском и других аулах.

О женском образовании в Осетии писала исследователь Л. Габоева: «…Подлинное развитие женского образования в Осетии началось с частной школы, которую 10 мая 1862 года открыл во Владикавказе, в собственном доме, протоиерей А. Колиев… Первыми ученицами были 18 девушек - Саломея Газданова, Варвара Гусиева, Мария Коченова и др. - дочери жителей Владикавказа… Первоначальное обучение сводилось к изучению осетинского языка, начальному курсу о христианской религии и национальному рукоделию.

После смерти А. Колиева в 1866 году школа была взята на попечение «Обществом восстановления православного христианства на Кавказе» и преобразована в трехклассное училище с пансионом. Школу назвали Ольгинской в честь великой княгини Ольги Федоровны, жены наместника Кавказа. Средства, отпускаемые Обществом, позволили нанять новое здание и расширить число учениц. В 1868 году в школе учились 30 девочек, 24 из них - осетинки. В 1872 году было уже 59 учениц. Преобразования коснулись и учебной программы: большее внимание уделялось изучению закона Божьего, постепенно вытеснялся осетинский язык. Из осетинской Ольгинская школа постепенно превратилась в русскую инородческую. Это пагубно отразилось на качестве обучения. Девушкам-осетинкам, особенно из горных селений, трудно давалось учение на малопонятном русском языке. Это был общий недостаток всех школ Общества. «Наши школы не приносят и десятой доли той пользы, какую могли бы приносить, если бы в основании их были положены педагогические и культурные начала, - свидетельствовал философ и просветитель Афанасий Гассиев. - Главная беда или зло наших школ - это язык. Детей учат на неродном языке».

Бывшая народная школа Колиева к тому же постепенно становилась сословной. У девочек из простых семей оставалось все меньше шансов попасть в Ольгинское училище. Были воздвигнуты преграды и для «девиц из магометанских семей». Выпускница школы Серафима Газданова пишет, что «магометанок не принимали на казенный счет, и были случаи, когда магометанки, не имея средств учиться, переходили в христианство, конечно, скрепя сердце… и даже были случаи, когда по выходе из школы девица снова переходила в магометанство».

Несмотря на все трудности и препятствия, популярность Ольгинского училища росла. Женское образование становилось престижным в Осетии. Удачный опыт А. Колиева повторил в Алагире священник Алексей Гатуев. Одна за другой открывались женские церковно-приходские школы, учительницами в них становились выпускницы Ольгинского училища… Их не останавливали ни мизерное жалованье, ни отсутствие помещений, ни условия жизни в отдаленных селениях. Они становились миссионерами просвещения. Служение школе приобрело нравственный смысл. Коста Хетагуров восхищался тем, что из 69 выпускниц 1890 года 24 учительствовали. Остальные, по его описанию, «возвращались в родные аулы, внося свет христианского благовоспитания в дымные сакли своих родителей, затем выходили замуж за своих же сельских учителей и даже простых сельчан и делались примерными хозяйками и достойными удивления матеря ми-воспитательницам и нового поколения».

Жизнь Ольгинской школы не была безоблачной, В 1885 году под давлением Синода Совет «Общества восстановления христианства» начал усиливать церковное направление в школьной политике. Совет счел, что школы Осетии уклонились от своей главной, миссионерской задачи.

Женские школы стали закрываться. В 1890 году опасность нависла и над осетинским Ольгинским училищем. 16 представителей осетинской интеллигенции обратились в Святейший Синод с протестом против попытки «у целого народа отнять единственный источник женского образования, лишить его будущих сельских учительниц, благовоспитанных сестер, жен и матерей» (К. Хетагуров). Решительность осетин, всем миром выступивших на защиту школы, возымела действие. Школу сохранили, преобразовав во Владикавказский Ольгинский женский приют с училищем. Но участники протеста подверглись гонениям, а его инициатор Коста Хетагуров был отправлен в ссылку. С тех пор в народном сознании школа неразрывно связана с именем великого поэта.

«Когда мы, воспитанницы Ольгинской школы, в синих форменных платьях с белыми передниками, взявшись за руки, поднимались к Осетинской церкви поклониться праху Коста, - рассказывает Надежда Хосроева, - то осетины со слободки смотрели на нас с гордостью и любовью, иные и слезы утирали».

Первые женские учебные заведения в Дагестане - в Дербенте и Темир-Хан-Шуре - возникли в 60-х годах XIX века. Основной целью их была подготовка хороших домашних хозяек. Девушек обучали чтению, письму, арифметике, Закону Божьему, рукоделию, приготовлению пищи, выпечке хлеба, стирке белья и т. д. В 1875 году в Темир-Хан-Шуре на базе такой школы была создана четырехклассная (с 1880-го - пятиклассная) женская прогимназия. В 1897-м она была преобразована в гимназию. Женские начальные школы существовали также в Нальчике (1860) и Пятигорске (1865).

Потребность в кадрах для развивающейся промышленности и сельского хозяйства привела к появлению на Северном Кавказе профтехучилищ. Таковыми являлись ремесленные училища в Ставрополе (3), Владикавказе (здесь в 1876 году обучались 18 горцев) и станице Батал паши некой Кубанской области.

В 1870 году в Темирханшуринекой школе было введено обучение столярному и токарному ремеслу,» 1872 году - садоводству и огородничеству. С 1890 года занятия по пчеловодству проводились в Касумкентской и других сельских школах Дагестана.

В 1897 году при Учкуланском училище было создано ремесленное отделение, где обучались столярному и токарному делу не только ученики, но, по желанию, и взрослые жители села. Примеру Учкулана вскоре последовали и другие населенные пункты Баталпашинского отдела.

Плодопитомники, пасеки, участки для выращивания лучшего зерна появились при школах Черкесии. В ингушском селении Базоркино агрономом Бушеке была создана специальная сельскохозяйственная школа, рассчитанная на 40 чел. В 1880-1881 годах в Темир-Хан-Шуре открылось реальное училище, первое среднее специальное учебное заведение на Северном Кавказе.

В 1866 году по инициативе адыгского общественного деятеля К. X. Атажукина (1841- 1899) и других передовых людей Кабарды и Балкарии в Нальчике были организованы педагогические курсы.

В изучение кабардино-черкесского языка и подготовку местных научных кадров большой вклад внес Л. Г. Лопатинский.

Обучению взрослых горцев грамоте, приобщению их к русской культуре способствовали открытые в последней четверти XIX века во Владикавказе, Дербенте и других местах воскресные школы, а также Ардонская и Владикавказская духовные семинарии (1887).

Для горских детей были открыты также вакансии в Ставропольской, Бакинской и Екатеринодарской гимназиях, Тифлисской фельдшерской школе. За 20 лет (1868- 1888) в Бакинскую гимназию из Дагестана были отправлены 47 человек. Большую роль в обучении и воспитании детей горцев сыграла Ставропольская гимназия. С 1850 по 1887 год здесь прошли обучение 7191 человек, в том числе 1739 горцев. К концу века число гимназистов превышало 800 человек, из них 97 горцев (43 - из Дагестана, 21 - из Терской и 18 - из Кубанской области, 6 - из Закатальского округа и т. д.). Из стен Ставропольской гимназии вышли выдающиеся общественные и культурные деятели народов Северного Кавказа: адыгский просветитель К. X. Атажукин, осетинский поэт и революционер-демократ К. Л. Хетагуров, ингушские просветители и революционные демократы А. Г. Долгиев и А. Т. Ахриев, просветитель и этнограф Ч. Э. Ахриев, балкарский просветитель, историк и этнограф М. К. Абаев, просветители А.-Г Кешев и И. Кануков, видный общественный и революционный деятель Дагестана Д. Коркмасов и др. Выпускники Ставропольской гимназии были посланы в высшие учебные заведения Москвы, Петербурга, Харькова и других крупных городов России. Только в 1869 году стипендиатами были приняты: на юридический факультет Московского университета - А.-Г. Кешев, в Петербургский институт путей сообщения - И. Дударов, Медико-хирургическую академию - М. Арабилов, Петровскую академию - С. Урусбиев, Харьковский университет - А. Келеметов и др. В последующие годы число горцев, обучавшихся в высших учебных заведениях, возросло. Среди них появились европейски образованные ученые, получавшие образование в России и за рубежом. Целая плеяда ученых, политических и общественных деятелей вышла, например, из даргинской семьи Далгатых (Далгаг). Обучение наиболее способных студентов-кавказцев в Санкт-Петербурге, Москве, других городах России и даже за границей оплачивала канцелярия военного губернатора Дагестанской области, а стипендию им выплачивал специальный орган управления Кавказского края. Так, за казенный счет учился в Темир-Хан-Шуре, Ставрополе, а затем и в Москве упоминавшийся горско-еврейский этнограф И. Анисимов.

Во второй половине XIX века на Северном Кавказе создаются культурно-просветительские учреждения - библиотеки, книжные лавки и др. Первой была открыта в 1847 году библиотека во Владикавказе при Терском областном правлении. За ней - общественные и публичные библиотеки в Ставрополе (1868), Порт-Петровске (1890), Темир-Хан-Шуре, Майкопе и том же Владикавказе (1895). В 60-х годах XIX века в Дагестане появляются школьные библиотеки - в Темир-Хан-Шуре, Порт-Петровске, Дербенте, Кумухе, селении Ахты и др. Возникают и первые музеи: Пятигорский геологический (конец 1860-х гг.), Терский естественно-исторический (1893).

Большую роль в изучении Кавказа и его народов в статистическом, географическом, историко-этнографическом плане сыграла русская периодическая печать, способствовавшая в то же время появлению из коренных народностей большого числа талантливых исследователей, давших науке ценные сведения о жизни своих народов. Это еженедельная газета «Тифлисские ведомости» (1828-1832), «Тифлисский вестник», «Закавказский вестник», «Кавказский календарь» и другие издания. Исключительно важное значение имело основание в Тифлисе газеты «Кавказ» (1846- 1917), ставившей своей целью «ознакомить соотечественников с любопытнейшим краем, еще малоизученным», его многочисленными, разноплеменными и разноязычными народами. Выход в свет газеты приветствовал В. Г. Белинский, который писал в 1847 году: «Это издание, по своему содержанию столь близкое сердцу даже туземного народонаселения, распространяет между ним образованные привычки и дает возможность грубые средства… заменить полезными и благородными; с другой стороны, газета «Кавказ» знакомит Россию с самым интересным и наименее знаемым ею краем».

В 1846 году в газете «Кавказ» были помещены очерки ученика Тифлисской гимназии Ш. Айгони о легендарном эпосе «Шахнаме» и нашествии на Дагестан Надир-шаха. В 1848 году на страницах газеты появился «Рассказ кумыка о кумыках». Автор исследования - уроженец аула Эндери Д.-М. Шихалиев, майор российской службы. В его работе нашли отражение происхождение, история и сословные отношения кумыкского народа. В 1851 году профессор Петербургского университета уроженец Дербента М. А. Казембек осуществил перевод и издание на английском языке рукописи «Дербент-наме».

В 60- 90-х годах XIX века в крае наблюдается настоящий «издательский бум»: возникают государственные и частные типографии в Порт-Петровске, Дербенте, Темир-Хан-Шуре, Ставрополе, Владикавказе, Екатеринодаре и других крупных экономических и культурных центрах; большими тиражами выходят в свет газеты, сборники, календари.

Первенцем северокавказской периодической печати являлась издававшаяся с 1850 года газета «Ставропольские губернские ведомости», поместившая в 50-60-е годы много разнообразных сведений о горских народах.

С 1868 года во Владикавказе стали выходить «Терские областные ведомости». В 1868-1871 годах редактором этой газеты был демократически настроенный талантливый журналист А.-Г. Кешев, сыгравший немалую роль в развитии истории и этнографии горцев, формировании горской интеллигенции. Крупным издательским центром был Екатеринодар, где выходили «Кубанские войсковые ведомости» (с 1863 г.), «Кубанские областные ведомости» и газета «Кубань» (1883-1885).

С 80- х годов XIX века появляются и частные газеты. В 1881 -1882 годах во Владикавказе издается «Владикавказский листок объявлений», переименованный в 1882 году в «Терек». Однако в апреле 1886 года газета была запрещена за публикацию критических статей, «явно клонящихся к подрыву доверия населения к правительственным властям».

В Ставрополе с 1884 года издавалась частная газета «Северный Кавказ». В 1893-1897 годах, когда в ней работал ответственным сотрудником К. Л. Хетагуров, газета придерживалась прогрессивно-демократического направления и публиковала много материалов о жизни и быте северокавказских горцев. К либеральным частным изданиям можно отнести также выходившие во Владикавказе газеты «Новый Терек» (с 1894 г.) и «Казбек» (с 1895 г.).

Материалы культурно-исторического и политического характера о жизни народов Северного Кавказа продолжали печататься в издававшихся в Тифлисе и Баку газетах «Кавказ», «Тифлисский листок» (с 1878 г.), «Каспий» (с 1880 г.), «Новое обозрение» (с 1894 г.).

С 1868 по 1881 год при Кавказском горском управлении в Тифлисе вышло 10 томов издания, посвященного истории и этнографии народов Кавказа - «Сборник сведений о кавказских горцах». Его редактором был уже известный нам кавказовед Н. И. Воронов, ранее поддерживавший связь с корифеями русской революционно-демократической эмиграции - А. И. Герценом и Н. П. Огаревым. В сборниках впервые были напечатаны собрания адатов кавказских горцев, отдельные низамы Шамиля, сказания и легенды, описания горских обычаев, воспоминания лакского муталима А. Омарова, статистические сведения о численности и расселении народов Северного Кавказа и др. Важные статьи по истории и этнографии региона печатались также в «Сборниках материалов для описания местностей и племен Кавказа» (с 1881 г.); в «Записках» (с 1852 г.) и «Известиях» (с 1872 г.) Кавказского отдела императорского Русского географического общества; в «Кавказском календаре» (с 1845г.), «Кавказскомсборнике» (с 1876г.), «Сборнике сведений о Кавказе» (1871 - 1885, 9 выпусков) и других изданиях.

1

Известный дагестанский алим, историк, просветитель ʻАли ал-Гумуки (Каяев) в 30-х гг. XX в. на основе изучения массива письменных и устных источников, анализа полученных сведений и творчества богословов написал исследование на арабском языке «Тараджим улама’и Дагистан» («Биографии дагестанских ученых-богословов»). Оно посвящено исследованию жизненного пути и творческого наследия более чем двух сотен представителей духовно-религиозной элиты региона X-XX вв. В их числе Йусуф ал-Йахсави, Мамма-Киши ал-Индирави, Мирза-ʻАли ал-Ахти и Аййуб ал-Джунгути, известные как идеологические противники имама Шамиля, выносившие фетвы, писавшие правовые заключения о нелегитимности его власти, с критикой его деяний с точки зрения мусульманского права, также изобличавшие его в своих стихотворных произведениях. В данной статье представлен снабженный комментариями перевод с арабского на русский язык отрывков исследования ʻАли ал-Гумуки.

Дагестан

исламская культура

Йусуф ал-Йахсави

Мамма-Киши ал-Индирави

Мирза-ʻАли ал-Ахти

Аййуб ал-Джунгути

ʻАли ал-Гумуки (Каяев)

биография

1. Гайдарбеков М. Антология дагестанской поэзии на арабском языке // Рукописный фонд Института истории, археологии и этнографии Дагестанского НЦ РАН. – Ф 3. – Оп. 1. – Д. 129. – 442 л.

2. Каймаразов Г.Ш. Просвещение в дореволюционном Дагестане. – Махачкала: Дагучпедгиз, 1989. – 160 с.

3. Каяев Али. «Биографии дагестанских ученых-арабистов» // Рукописный фонд Института истории, археологии и этнографии Дагестанского НЦ РАН. – Ф. 25. – Оп.1. – Д. 1. – 62 л.

5. Крачковский И.Ю. Арабская литература на Северном Кавказе // Избранные сочинения. – М.-Л., 1960. – Т. VI. – С. 609–622.

6. Мусаев М.А. Дагестанские арабографические биографические и историко-биографические сочинения второй половины XIX – начала XX века и место в них ученого-богослова XVII–XVIII веков (на примере Дамадана ал-Мухи) // Исламоведение. – 2012. – № 4. – С. 88–96.

7. Мусаев М.А. Дагестанские арабоязычные биографические и историко-биографические сочинения XIX – начала XX в. (общий обзор) // Современные проблемы науки и образования. – 2014. – № 1; URL: www.science-education.ru/115-11933 (дата обращения: 04.02.2014).

8. Мусаев М.А. Традиции изучения и преподавания астрономии в Дагестане // Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. – 2011. – № 3. – С. 56–65.

9. Назир ад-Дургели. Услада умов в биографиях дагестанских ученых: Дагестанские ученые и их сочинения / пер. с араб., коммент., факс. изд., указ. и библиогр. подгот. А.Р. Шихсаидовым, М. Кемпером, А.К. Бустановым. Москва: Издательский дом Марджани, 2012. – 208+223 с.

10. Неверовский, А.А. Истребление аварских ханов в 1834 году. – СПб.: В Тип. Военно-учебных заведений, 1848. – 37 с.

11. Оразаев Г.М.-Р. Сочинения биографического жанра (по материалам тюркоязычных рукописей Дагестанского происхождения) // Рукописный фонд Института истории, археологии и этнографии Дагестанского НЦ РАН. – Ф. 3. – Оп. 1. – Д. 890. – 85 л.

12. Письмо Мегди-Шамхала к ген. Ермолову // Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. – Т.VI. Ч. II. – Тифлис, 1875. – С. 91.

13. Разная переписка между начальствующими лицами в Грузии (1845–1853 гг.) // Национальный исторический архив Грузии. – Ф. 1087. – Оп. 1. – Д. 353.

14. ал-Гумуки (Каяев), ‘Али. Тараджим улама’и Дагистан. – 150 с. (Рукопись на арабском языке).

15. Ахл ал-хилли ва ал-ʻакд // ал-Мавсуʻа ал-фикхийа. ал-Джузʼ ас-сабиʻ. – Кувайт: Визара ал-авкаф ва-ш-шуʼун ал-исламийа, 2004. – С. 115–117. (На арабском яз.).

Несмотря на устойчивый интерес научной аудитории к жизни и творчеству дагестанских ученых-богословов прошлых столетий и серьезные изыскания в этой области, в изучении биографий алимов и их письменного наследия имеются существенные лакуны. Особую ценность в заполнении пробелов имеют исследования, проведенные в начале XX в. учеными-богословами Шу‘айбом ал-Багини (1857-1912), Назиром ад-Дургили (1891-1935) и ‘Али ал-Гумуки (Каяев, 1878-1943), выразившиеся в их арабоязычных трудах в жанрах «табакат» и «тараджим». Это соответственно: «Табакат ал-Хваджакан ан-накшбандийа ва садат маша’их ал-Халидийа ал-Махмудийа» («Поколения накшбандийских наставников и шайхов братства Хадилидийа-Махмудийа»); «Нузхат ал-азхан фи тараджим ‘улама’и Дагистан» («Услада умов в биографиях дагестанских ученых»); «Тараджим ‘улама’и Дагистан» («Биографии дагестанских ученых-богословов») . Они имеют широкий хронологический охват - X-XX вв., написаны известными специалистами в области исламской теологии и наук, имевших распространение в Дагестане.

ʻАли ал-Гумуки (Каяев, 1878-1943) - автор двух связанных друг с другом биографических трудов. Первый из них «Тераджим-и улема’и Дагыстан» («Биографии дагестанских ученых-алимов») написан на турецко-османском языке. В настоящее время известны два списка этого сочинения, отличающиеся количеством статей и объемом информации в части из них. Биографии в них структурированы в хронологическом порядке, начиная с дербентских ученых XI в., завершая учеными XIX в. .

Второй труд создавался ал-Гумуки на арабском языке. Он состоит из текста, написанного на 150 страницах, и многочисленных вкладок в виде оригиналов документов и их копий, которые служили источником информации для автора. ʻАли ал-Гумуки стремится придерживаться хронологического принципа, но структуры работа не имеет, как и басмалы и хамдалы, и, по сути, она является незавершенной. Исследователи используют для обозначения условное название «Тараджим улама’и Дагистан» («Биографии дагестанских ученых-богословов»). Некоторая информация, содержащаяся в тексте, позволяет предположить, что автор все еще работал над этим сочинением в 30-х гг. . Между тем ʻАли ал-Гумуки внес значительный вклад в изучение жизненного пути и творчества дагестанских ученых-богословов. Работу отличает научный подход. Исследователь пользуется комплексом источников (письменные, эпиграфика, устные), интерпретирует их. Преимущество труда также в том, что автор анализирует творчество дагестанских ученых-богословов .

В сочинении приводятся научные биографии более чем двух сотен известных дагестанских богословов, в числе которых и идеологические противники Шамиля. Начало противостояния относится к периоду деятельности имама Гази-Мухаммада. Как пишет ʻАли ал-Гумуки (Каяев): «Гордая душа Гази-Мухаммада отказалась терпеть все эти пороки, он понял, что простыми назиданиями, наставлениями, а также составлением книг не принесет никакой пользы. Тогда он решительно обнажил меч, чтобы уберечь [все еще независимых из числа] рабов Аллаха от неверия, притеснений и нечестия, чтобы спасти свою родину и города от власти врагов, освободить [тех, которые оказались во власти неверных]. Он стал искать для достижения этих высоких целей наикратчайший и приемлемый способ, и не нашел лучший, чем путь шариатского имамата. Тогда он призвал обладателей влияния в обществе (ахл ал-хилли ва ал-ʻакд) из числа истинных (садик) мусульман выбрать шариатского имама, чтобы очистить города от пороков и освободить их из под власти врага. Те [в свою очередь] откликнулись с радостью, с почтением ответили на призыв Гази-Мухаммада, выбрали именно его для этой важной миссии, для которой в это время не было более достойного. Он взялся за дело и принялся призывать людей к религии, шариату и борьбе против неверных, защищая религию и свою страну» .

Гази-Мухаммад был объявлен имамом Дагестана. В соответствии с концепцией сторонников имамата всем мусульманам региона следовало признать власть имама, присоединиться к джихаду, не подчинившиеся признавались отступниками (бугат), их «жизнь и имущество объявлялись дозволенными» с точки зрения шариата. Не все представители дагестанского богословского сообщества приняли данную концепцию, находя составляющие ее правовые заключения не соответствующими шариату. С переходом Гази-Мухаммада к активным действиям наметилось идеологическое противостояние, выразившееся в написании сочинений с критикой доктрины имамата в контексте действия ее во времени, пространстве и по кругу лиц, оспариванием всяких правовых заключений, которыми руководствовался имам в осуществлении своих полномочий. Полемика продолжалась вплоть до завершения Кавказской войны, особенно активизировавшись в период имамата Шамиля, когда и были созданы наиболее примечательные образцы трудов по данному вопросу . Его главными критиками стали ученые-богословы Йусуф ал-Йахсави, Мамма-Киши ал-Индирави, Мирза-ʻАли ал-Ахти и Аййуб ал-Джунгути, чьи биографии в изложении ʻАли ал-Гумуки (Каяева) мы и переводим с арабского на русский язык, снабдив комментариями.

Перевод текста

/С. 87/ ал-хаджж Йусуф ал-Йахсави .

Выдающийся ученый, кадий, ал-хаджж Йусуф б. ал-хаджж Муса , предки которого были горцами, ставшими аксайцами . Он был крупным ученым своего времени в области арабского языка и литературы, а также во всех отраслях шариатских наук. Особенно в праве (фикх) и его основах . У него есть отдельные заключения и фетвы по правовым [вопросам]. Некоторые из них был раскритикованы горскими учеными, как например Мухаммад-Тахиром ал-Карахи и Уʼти-Хаджжи ал-Гумуки. Между ними по этому поводу произошел диспут, продолжавшийся очень долго . Понося их, Йусуф сочинил одну касыду, где среди прочего сказано: «Их Петры (Бутрус) - ал-Карахи, а затем и ал-Гумуки, подобны обезьянам, привязанным к верблюдам» .

Он знал медицину и лечил, aно неизвестно, у кого он этому обучалсяb . Арабские науки он изучал у Беццав Исупа, т.е. Йусуфа слепого (ал-Аʻма) ал-Митлилти . Основам права он обучался у Дайит-бека ал-Гугутли , а фикху и остальным наукам у Саʻида ал-Харакани .

Ал-Йахсави был выдающимся литератором. Сочинял письма и красноречивые касыды.

Кадий Йусуф был плохого мнения о трех дагестанских имамах - Гази-Мухаммаде, Хамзате и Шамиле, считая их заблудшими людьми, сеющими раздор на земле. Он был один из самых ожесточенных их противников и из числа тех, кто отваживал от них людей. Он выступал в пользу подчинения русским и проявления покорности им.

У Йусуфа есть касыда, в которой он поносит имамов и начинается она словами:

«Вы лжете, утверждая, что любите благочестивых. Заблуждение ваше абсолютно. Вы не имеете [представления] о богобоязненности. Сбил вас [с пути] иблис и блудный сатана (шайтан). Одеяние ваше соткано из коварства. …

[Гази-Мухаммад] напал на Саʻида, последний же [благочестивый] раб Божий. Не имея права, раздавал его книги своей правой рукой. О, как он принизил драгоценные знания! Не погубили ли они (имамы - авт.) вероломно и преступно Нур-Мухаммада при исполнении полуденной молитвы, когда он произносил слова исповедания веры?! И Булача бросил он в реку преступно, ребенка, который призывал на помощь Пророка. И [что сделали] с [их[ матерью, зарезанной среди львов?! ...» .

Самая известная его касыда та, где он поносит имама Шамиля, злорадствуя по поводу его пленения и по поводу того, что он попал в руки к русским. Йусуф перешел там все границы и сказал в касыде то, что не подобает простому невежде, не говоря уже о достойном ученом, подобном ему. [Начинается эта касыда так]: с«Достоинства Шамиля стали прахом, хотя они и поставили его имамом...»d .

Многие горские ученые выступили против него по этому поводу. Среди них поэт Хаджжи-Мухаммад б. ал-хаджж ʻАбд ар-Рахман ас-Сугури, [который] достойно ответил ему. Также [ответил] поэт Махмуд ал-Хухали по прозвищу Мама. И последний из них имам Наджм ад-Дин ал-Хуци (Гоцинский - авт.). Однако Йусуф не составил сочинение в опровержение [имамства] Шамиля и его предшественников , как это сделали Мамма-Киши ал-Индирави и ал-кади Аййуб ал-Джунгути. Он просто ограничился устными словами и касыдами. Затем, однако, он пожелал уточнить свое мнение и написал муфтию Мекки, когда посетил ее. Он просил фетвы (истифтаʼ) у последнего на счет [шариатской оценки] собственных действий Йусуфа, деяний Шамиля и eнеобходимости хиджры по повелению имама. Он также рассказал, что если он и подобные ему совершат хиджру, то их дети, жены и имущество останутся в руках неверных. Но вместе с этим он написал, что непременно совершит хиджру, если это будет предписанием, т.к. спасение души от ада предпочтительнее для него, чем спасение семьи из под власти неверныхf . Йусуф предполагал, что муфтий Мекки будет согласен с его мнением, издаст фетву, которая [соответствует] его желанию, но случилось иначе . Пришла фетва, которая противоречила его мнению и предписывала подчиниться имаму всему населению Дагестана и обязывала всех совершить к нему хиджру, если он прикажет. Однако Йусуф не изменил своего мнения, настаивал на нем, продолжая проявлять свое злорадство и после завершения усилий Шамиля и попадания его в руки к русским. Понося его, он составил ту упомянутую [выше] касыду. /С. 88/ Мне рассказал Ахмад-бек ал-Йахсави, затем ал-Мисри , один из потомков аксаевских правителей, что когда русские пленили имама Шамиля и повезли его в Россию, люди толпились по обе стороны его пути, чтобы посмотреть на него и удостоиться его лицезрением. Когда он входил в селение, жители поднимались на крыши домов, располагавшихся по обе стороны улицы по которой он проезжал. Когда он прибыл в Аксай и проезжал по улице, где располагался дом кадия Йусуфа, люди также поднялись на крыши домов по обе ее стороны. К кадию Йусуфу зашел некто, чтобы рассказать о прибытии Шамиля или о том, что он проходит рядом с его домом. В это время кадий сидел в своей комнате напротив окошка, открытого в сторону дороги, повернувшись лицом к ней. Как только он услышал «новость», Йусуф отвернулся в противоположную сторону, обратившись спиной к окну, для того чтобы его взгляд даже случайно не упал на имама Шамиля .

gИз его сочинений, как об этом рассказал мне его внук ʻАбд ал-ʻАзим, сын Крим-Султана:

«ал-Фарида ар-Рабанийа фи шарх ал-ʻАкида аш-Шайбанийа»;

«ал-Бахджа ас-Суфийа ли ал-Мунаджа ал-Йусуфийа»;

«Даваʼ ал-Калб ал-Музабзиб фи шарх ан-Нусах ал-Мухазаб»;

«Тухфа ал-Карар ʻала Кузи-Малла ал-Гарар»;

«Тухфа ал-Вурас шарх Афдал ал-Мирас»;

«ал-Ифсах фи Масʼала ан-Никахh ».

Ему ответил поэт Идрис-афанди - его односельчанин словами: (…) .

Мирза-ʻАли ал-Ахти.

Это выдающийся ученый Мирза-ʻАли ал-Ахти. Его нисба восходит к [названию] селения Ахты - центра области (нахийа) Самур, его столице как прежде, так и сейчас. Мирза-ʻАли был из тех, кто сочетал знания в «традиционных» и «прикладных» [науках] . Он был сведущ в арабском языке и литературе, а также математике (рийадийа), астрономии (хайʼа), науке определения времени (микат) , философии и логике (мантик). Он использовал различные научные приборы, такие как астролябия, синус-квадрант, альмукантарат, и учил их использованию свих учеников.

Он обучался наукам у трех Саидов (ас-Суʻадаʼ ас-саласа) - Саʻида аш-Шинази, Саʻида ал-Хачмази и Саʻида ал-Харакани . Мирза-ʻАли владел тремя языками - турецким, фарси и арабским, и сочинял стихи на всех из них. Он автор многочисленных стихов и касыд на различную тематику. Однако его стихи на арабском слабоваты. Из их числа касыды, где он восхваляет амира Сурхай-хана и его сыновей. Они обернулись ему бедой. Амир Аслан-хан , который стал правителем после Сурхай-хана, жестоко наказал его, бросив прямо в одежде в зимний день в колодец с ледяной водой. [Ему принадлежит] касыда, в которой он уподобляется касыде Мухаммада ад-Дарира ал-Гумуки, посвященная восхвалению рода пророка (ахл ал-байт). Он составил ее по просьбе Нух-бека , сына Сурхай-хана. Есть также другая касыда составленная им в пику касыде, которую приписывали шайху Бахаʼ ад-Дину ал-ʻАмили, где последний поносит халифов Абу-Бакра и ʻУмара. Мирза-ʻАли ал-Ахти опровергает, что нельзя сочетать любовь к ним с любовью к ʻАли. Он написал [в ответ]: «Я люблю ʻАли - повелителя правоверных, но не согласен с тем, чтобы поносили Абу-Бакра и ʻУмара» .

В числе его произведений есть касыда, в которой он жалуется на те лишения и невзгоды, которые ему пришлось претерпеть в заточении у имама Шамиля. iОна начинается так: «…»j . Мирза-ʻАли был пленен во время нападения Шамиля на Ахтынскую крепость в 1264 г. [Последний] забрал его с собой и заточил в тюрьму, kгде он оставался примерно годl . Затем он был освобожден вместе с несколькими пленными русскими, которые находились у имама .

mВ числе его произведений есть касыда, которую он сочинил после спасения от имама Шамиля. В ней он рассказывает о том, что он испытал, будучи в плену у Шамиля и его последователей, о тех притеснениях и лишениях, а также устрашении его и издевательствах, которые ему пришлось претерпеть. Начинается эта касыда: «И начали узурпаторы притеснять меня…». Кроме касыд я не встречал научных заключений или какого-либо другого сочинения написанного имn .

Он также сочинил касыду, где он восхвалял Мухаммад-Мирза-хана , сына Аслан-хана. Ал-хаджж Йусуф, более известный как ал-Мисри, - инженер имама Шамиля, предположил, что она написана восхваляя русского генерала Головина . Мирза-ʻАли написал ему, порицая его за это обвинение. По этой причине между ними произошел большой спор. В итоге ал-хаджж Йусуф все-таки признал, что он был не прав . В целом у него очень много стихов, большинство из которых он объединил в диван. Однако если не все, то большинство из них слабые и никчемные .

Кадий Мирза-ʻАли умер в 1275 году когда ему исполнилось 90 лет или даже больше.

/С. 91/ ал-кади Аййуб ал-Джунгути .

Нисба его относится к селению Верхний Дженгутай Буйнакского района (нахийа) . Он обучался знаниям у двух выдающихся правоведов - Саʻида ал-Харакани и Мухаммад-Мирзы ал-ʻАймаки. Аййуб был устанавливающим истины правоведом и достойным литератором; возглавлял суд Нижнего Дженгутая, где он обосновался, работая кадием и преподавателем. У него есть несколько правовых заключений и фетв.

В этот период в Дагестане появился тарикат через одного из ученых области (нахийа) Кюра Мухаммада-афанди ал-Йараги. От него тарикат получил шайх Джамал ад-Дин ал-Гумуки. Последний, подобно своему шайху, также начал призывать к нему людей, рассылая письма товарищам и ученым эпохи, расписывая красоту суфизма. Кадий Аййуб был из числа тех, которому он написал такое письмо. Вот это письмо: (…) .

Однако я не нашел ответа. Но ясно, что он не внял его призыву и не взял от него тарикат .

После этого появился имамат и Гази-Мухаммад ал-Гимрави, затем Хамзат ал-Хуцали, а затем Шамиль ал-Гимрави. Они утверждали, что являются шариатскими имамами (ал-имам аш-шарʻийа) и стали призывать людей к [жизни] по законам шариата. Они считали неверными (кафир) тех, кто не ответил на их призыв, и воевали с ними подобно как с неверными, считая дозволенными их кровь, имущество и женщин .

Тогда ал-кади Аййуб выступил, опровергая все это, отрицая их путь и ту войну, которую они вели, считая их из числа порочных людей, которые вознамерились возвыситься на этой земле, сея порок. Он горячо порицал то, что они считали дозволенными кровь мусульман их имущество, и метал по этому поводу гром и молнии.

Он составил по этому вопросу книгу, которую назвал «ас-Саваʻик ал-Илахийа ли Ихрак ал-ахл ат-Тарика аш-шайтанийа» («Божественные молнии для сожжения последователей пути сатаны»). /С. 92/ Благодаря [написанию этого сочинения] возвысился его авторитет среди русских и почтение к нему среди их союзников, и он стал их весьма доверенным лицом. Русское государство тем самым желало обмануть безграмотных из числа жителей Дагестана, внушить им, что оно (государство - авт.) помогает исламской религии и оберегает ее знания и культуру, не является ее врагом, как то утверждают имам Шамиль и его последователи. Они желали перетянуть дагестанцев на свою сторону и сделать своими помощниками. В городе Дербенте государством было построено медресе (мадраса ʻилмийа) . Они объявили, что эта школа построена для обучения детей тех мусульман Дагестана, которые следуют за русскими, чтобы привить им культуру ислама и распространить арабские науки среди них. Кадий Аййуб возглавил эту школу и обучение в ней. Он оставил дженгутайский суд и переехал в Дербент, где начал управлять медресе собственноручно. Он осел там, обучая тех, кто к нему приходил из числа студентов. Аййуб составил и отправил письма правителям, старшинам и остальным жителям тех селений, которые были в подчинении русских. В посланиях он призывал получать знания и обучаться наукам. Он рассказывал им о достоинстве знаний, пользе их получения, призывал отправлять своих детей к нему для обучения исламской религии, воспитания их в ее духе, изучения арабских наук и литературы. Многие из них ответили на его призыв и отправляли к нему своих детей, так что вокруг него собралось большое их количество. В числе тех, кому он адресовал свои письма, был амир Агалар-хан - правитель округа (нахийа) Гази-Гумук. Он также ответил на его призыв и отправил своего сына Джаʻфара к нему.

Вот это письмо, я привожу его из-за исторической ценности: (…) .

Исследование осуществлено при поддержке гранта РГНФ (№ 12-31-01221).

Рецензенты:

Закарьяев З.Ш., д.и.н., профессор кафедры арабской филологии Дагестанского государственного университета, г. Махачкала;

Магомедов Н.А., д.и.н., заведующий отделом древней и средневековой истории Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра Российской академии наук, г. Махачкала.

Работа поступила в редакцию 11.04.2014.

Согласно мусульманскому праву ахл ал-хилли ва ал-ʻакд (букв.: люди назначающие и присягающие) - группа лиц, ответственных за назначение верховного имама (имам ал-аʻзам), собрание которых может созвано как самостоятельно, так и по инициативе имама. В их число входят ученые-богословы (ʻуламаʼ) и другие почетные лица (вуджух ан-нас), обязательным условием для которых является уважение и влияние в обществе .

Деда Йусуфа звали Крим-Султан, причем, как и Йусуф, отец и дед носили почетную приставку ал-хаджж, т.е. совершившие обряд хаджа .

Поздняя приписка в тексте: «Мне рассказал его внук ʻАбд ал-ʻАзим, что его дед в четырнадцатом колене был выходцем из города Хунзах».

Хасан ал-Алкадари считал, что Йусуф был слабее своих оппонентов в области фикха, в частности Мухаммад-Тахира ал-Карахи и Уʼти ал-Гумуки .

В сочинении Назира ад-Дургили, посвященном дагестанским богословам, данное редкое имя указано в оригинальном тексте как «Атал», затем зачеркнуто и исправлено на «Удди». Переводчики указали имя как «Атал» . Более известен в арабоязычной литературе как ал-хаджж Уʼти ал-Газигумуки.

Буквально: «длиннохвостый».

Некоторые отрывки из полемики переведены на русский язык М. Гайдарбековым [См.: 1, л. 24-29, 38, 42-46, 55, 64].

Их противостояние (причем в разных вопросах - никах, имам и др.), выразившееся в поэтической форме, известно. В диспуте, помимо ал-Йахсави, участвовали Мухаммад-Тахир ал-Карахи, ал-хаджж Уʼти ал-Газигумуки, Хаджжи-Мухаммад ас-Сугури, Мухаммад ал-Хухали (ал-Газигумуки) и его брат Махмуд (по прозвищу «Мама»). Исследователи по-разному оценивают итоги стихотворных баталий. Назир ад-Дургили пишет, что «Йусуф осмеял их положение, показав их место в науке» , а ʻАли ал-Гумуки отмечает: «Некоторые из них сочинили, в пику сатирическим произведениям Йусуфа, ещё более прекрасные и ещё более обширные стихотворные произведения в защиту Шамиля» . В первом случае оценка относится к диспуту о «никах», во втором - легитимности имамата и личности имама. В стороне не осталось и последующее поколение дагестанских богословов-литераторов - Хасан ал-Алкадари в «Джираб ал-Мамнун» и Наджм ад-Дин ал-Хуци (Гоцинский) также ответили Йусуфу .

Признавая литературный талант Йусуфа, ад-Дургили и ал-Гумуки (Каяев) резко порицали его политическую позицию, выражавшуюся в «обслуживании интересов завоевателей». Имеются сведения, что еще в 1818 г. ал-Йахсави выполнял поручения Махди-шамхала по заданию русских офицеров в Аварии . Также известно, что в 1249 г. х. (1833-34) Йусуф ал-Йахсави пребывал в должности кадия солдат-мусульман Кавказского конвоя гвардии в Санкт-Петербурге . Вернувшись в Дагестан, он остался на службе у русских, которые пытались использовать в своих целях его познания в области исламского права и иных наук. Российские официальные документы упоминают Йусуфа 1 февраля 1841 г. как прикомандированного к Кавказско-горскому полуэскадрону. Военные власти Северного Кавказа также использовали его знания арабского языка при подготовке переводов сводов обычного права для административных нужд .

За службу Йусуф был щедро вознагражден. Ему принадлежало 2500 десятин земли с тремя хуторами. Часть из них (хутор Казакмурзаюрт) была жалована ему за критику Шамиля .

В тексте зачеркнуто: «Он обучался медицине у своего шейха Нур-Мухаммада ал-Авари, а шариатские науки…». Текст между литерами «a» и «b» является приписанным позднее. В османо-турецком варианте своего сочинения ʻАли ал-Гумуки (Каяев) указывает, что Йусуф в том числе обучался у Нур-Мухаммада ал-Авари .

«Беццав» в переводе с аварского языка означает слепой.

ʻАли ал-Гумуки использует для передачи несвойственных для арабского языка фонем буквы арабского алфавита с добавлением диакритических знаков (ʻаджам): «ژ» (ц) - «Беццав»; «چ» (ч) - «Булач»; «ڸ» (лъ) - «Гъогъолъ» (в русскоязычном тексте мы передаем данную фонему сочетанием букв «тл», наиболее близким по звучанию (ал-Гугутли)).

Известная история о расправе над членами хунзахского ханского дома в 1834 г. Подробно описано многими исследователями, например А. Неверовским [См.: 10].

Подстрочный перевод части касыды осуществлен М. Гайдарбековым [См.: 1, л. 34-36].

Начало касыды (отмечено нами между литерами «с» и «d») приписано на полях. С подстрочным переводом можно ознакомиться в труде М. Гайдарбекова .

Из Гуккала - одного из кварталов Кумуха. Полное имя: Махмуд (Мама) б. Мулла Максуд ал-Хухали ал-Газикумуки

Она была посвящена жизни аварских ученых, живших в средние века, и их духовному наследию. Организаторами мероприятия выступили Региональная национально-культурная автономия аварцев Дагестана, Духовное управление мусульман Дагестана и информационно-аналитический центр «Фикр».

Вел конференцию директор центра «Фикр» Магомедрасул Омаров. Он отметил, что мероприятие можно назвать первой в истории научной конференцией, посвященной творчеству исламских ученых Дагестана, которые жили до XVII века. Представив участников конференции, он предоставил слово имаму Центральной мечети Махачкалы Мухаммадрасулу-хаджи Саадуеву.

«Сегодня мы проводим очень важное мероприятие. Алимы Дагестана, жившие 500-600 лет назад, были особенными людьми. Изучив не только исламскую науку, они оставили для нас бесценные труды, написанные на аджаме. Неоднократно я слышал от больших алимов и устазов, что даже если бы все эти ученые-алимы не изучали исламские науки, а довольствовались написанием книг на аджаме, то этого было бы вполне достаточно. Ведь благодаря их труду десятки поколений получили и продолжают получать огромную пользу. В первую очередь все эти книги способствуют сохранению языка. Сегодня я встречаю много молодых людей, которые не знают своего родного языка», - отметил Мухаммадрасул-хаджи Саадуев.

На конференции разные авторы в форме доклада представили слушателям исторические справки о каждом ученом. Например, очень интересным был доклад доктора филологических наук Ахмеда Муртазалиева о Махмуде Джалалудине аль Дагистани, который в середине XI века перебрался в Турцию. Прежде всего он прославился как выдающийся каллиграфист. Страницы рукописей, принадлежащие его перу, были продемонстрированы присутствующим. Помимо него свои доклады представили известный историк Тимур Айтберов, историк и заместитель руководителя аварской национально-культурной автономии Шахбан Хапизов, доктор исторических наук Магомедхан Магомедханов, молодые ученые Магомед Шейхмагомедов, Джамалудин Малламагомедов, Абубакар Шейхилави и другие.

Были интересные доклады об Абубакаре из Аймаки, Шахбане-кади из Обода, Ибрагиме-хаджи из Урада, Далгате из Уриба и многих других.

«Все они оставили яркий след в истории как выдающиеся исламоведы, знатоки Корана. Но стоит отметить, что их творчество до конца еще не изучено, поэтому перед современными историками стоят серьезные задачи - раскрыть их духовное наследие», -отметил Магомедрасул Омаров.

Но даже малая часть того, что мы о них знаем, производит большое впечатление. К примеру, Шахбан-кади из Обода - это целая эпоха, личность неординарная. Или же Абубакар из Аймаки, выдающийся ученый. Рассказывают, что, когда Надир-шах со своим войском пришел в Дагестан, к нему направилась делегация, чтобы провести мирные переговоры. Целью этих переговоров было отговорить Надир-шаха от напрасного кровопролития. В составе этой делегации был и Абубакар. Впоследствии он пожалел, что поехал на встречу к завоевателю. До этой встречи к нему время от времени во сне являлся Пророк (с. а. с.), но после того как он разделил трапезу с Надир-шахом, он больше не снился.

Конференция получилась интересной. По словам Магомедрасула Омарова, она дала старт мероприятиям такого масштаба. Он подчеркнул, что в последующем в них примут участие и другие организации. В частности, посоветовал Институту теологии и международных отношений чаще проводить такие конференции.

«Когда был жив Максуд Садыков, часто проводились мероприятия, посвященные Хасану Афанди из Кахиба и Сайфуле-кади. Сегодня они проводят только одну конференцию на стандартную тему «Ислам в современном мире». Но эта тема давно уже приелась, а людям нужно что-нибудь новое, интересное. Сегодняшняя конференция послужила живым для этого примером», - подчеркнул он.

Философия /философия культуры

Абдулаева Медина Шамильевна, к. ист. н.

Дагестанский государственный педагогический университет, Россия

(доцент, зав. каф. теории и истории музыки методики музыкального образования)

АРАБО-МУСУЛЬМАНСКОЕ ПРОСВЕТИТЕЛЬСТВО В ДАГЕСТАНЕ: К ВОПРОСУ ДИАЛОГА ЦИВИЛИЗАЦИЙ

Под влиянием изменений, происходивших во второй половине XIX в. в социально-экономической и культурной жизни Дагестана, сформировались взгляды Гасан-Эфенди Алкадари (1835-1916), дагестанского ученого, воспитанного на традициях арабоязычной культуры. Формированию общественно-политического воззрения, анализу философских, эстетических, этических взглядов Г.-Э. Алкадари посвящен целый ряд работ .

Разносторонний ученый и просветитель, Алкадари оставил после себя большое научное наследие, но, по признанию дагестанских ученых, самым фундаментальным его трудом является «Асари Дагестан» (1891 г.). Опираясь на различные сведения, почерпнутые из арабских, турецких, персидских, русских источников, Алкадари изложил историю Дагестана с древнейших времен до середины XIX в. Обширное наследие ученого представлено крупными исследованиями, различными научными работами, поэтическими сборниками, которые написаны на арабском, азербайджанском, персидском языках. В работе «Диван ал - Мамнун» описываются события 1877 г., жизнь сосланных царским правительством в Тамбовскую губернию горцев, возвращение автора в Дагестан. В сочинении «Джараб ал - Мамнун» собрана переписка Алкадари с учеными Дагестана и служителями культа, в нем нашли отражение вопросы права, философские взгляды автора и его отношение к науке (достижениям астрономии, географии, геологии). Высоко оценивая Алкадари как ученого-правоведа, известный арабист М.-С.Д. Саидов считал вышеуказанное сочинение образцом «отображения мусульманского права и местных адатов в Дагестане» [Цит. по: 3, с.9].

Мировоззрение Алкадари не было ограничено мусульманским догматом. Он изучил арабоязычную философию, знал работы ал - Фараби, Ибн Сины. В то же время, сотрудничая с общественными деятелями Азербайджана в газете «Экинчи», воспринимал передовую общественно-политическую и философскую мысль соседнего края. Объединившиеся вокруг этой газеты передовые представители Азербайджана большое значение придавали просвещению. Они считали школу одним из главных средств вовлечения горцев в русло передовой культуры.Этими идеями жил и Алкадари.

На формирование мировоззрения Алкадари оказала влияние общественно-политическая и культурная мысль передовой России. Призывая горцев к веротерпимости, он в то же время с симпатией относился к русскому народу, русской культуре. Находясь на службе у русской администрации (после ликвидации ханского управления в Дагестане), Алкадари, общаясь с русскими, изучил русский язык . Он высоко ценил творчество Пушкина, Лермонтова, Л.Н. Толстого. С большой благодарностью он говорит о П.К. Усларе и сожалеет, что «…изобретенная им новая письменность до сих пор не получила распространения. Когда этот генерал в 1885г. умер, после того не нашлось другого, который бы так потрудился над другими языками и наречиями или довел бы до конца его солидные изыскания» .

В своих работах Алкадари не раз обращался к оценке присоединения Дагестана к России. Он понимал, что дагестанцы смогут преодолеть экономическое и культурное отставание только приобщившись к российской культуре. В «Асари Дагестан» он в весьма категоричной форме высказался в отношении тех горцев, которые ратовали за изолированность общественной жизни Дагестана от России: «…некоторые ученые, обладавшие недостаточным благоразумием, и приверженцы суфизма, не учтя реальности, вообразили, что, как прекратилась власть Персии и Турции, так дагестанцы сумеют, покоряясь и России, создать и сохранить некоторые самостоятельные управления» [там же, с.126]. Присоединение Дагестана к России Алкадари считал единственно правильным и прогрессивным актом. Он пишет: «Под управлением России в Дагестане установилось спокойствие и облегчение», «народ стал жить лучше». Эту же мысль ученый выразил в поэтическом предпослании книги «Асари Дагестан»:

«Хвала Аллаху, дошла теперь очередь до России,

Создался контроль над справедливостью в народе,

Для дагестанцев открылись двери к просвещению

И открылось поприще для честного мирного труда».

Алкадари указывал на важность сохранения самобытности местной культуры и подчеркивал: именно в силу того, что горцы стремятся «стать в один ряд с другими народами и развивать свою национальную культуру, они должны приобщиться к русской и европейской цивилизации» [Цит. по: 1, с.247].

Алкадари придавал большое значение исследованиям культурного наследия народов Дагестана. Он осуждал «правителей и старейшин» за то, что не проявляли заботы о развитии науки и школ, «так как ни в одном селении или городе из многочисленных старинных книг нет заметных остатков, и в течение тысячи лет после Хиджры нигде здесь не было собранной библиотеки. (…) Из древних книг, встречающихся в местных школах и мечетях, видно лишь, что большинство их собрано и
составлено… в начале двенадцатого века (XVIII в. Хр. эры)» (1). Поэтому Алкадари взял на себя труд собрать материал о выдающихся ученых, философах, поэтах – представителях общественно-политической мысли народов Дагестана. Их деятельности он посвятил один из разделов книги «Асари Дагестан».

В деятельности Алкадари исключительное место занимала пропаганда просвещения народа. Придерживаясь шариатских установлений и мнений мусульманского духовенства по вопросам религии, гражданского права, быта, ученый отстаивал прогрессивные взгляды на науку и просвещение. Он призывал горцев изучать русскую культуру и упрекал их в недооценке русской цивилизации. Об этом он писал в 1875 г. в газете «Экинчи»: «Недопонимая эту цивилизацию, они бродят в пустыне невежества» [Цит. по: 1, с.222]. В этой же газете он выступал за открытие школ для обучения детей русской грамоте: «Население этого края (Южного Дагестана – М.А. ) не владеет русским языком… Мы договорились, чтобы каждый, в силу своих возможностей, вносил определенную сумму и на эти средства в Касумкенте открыть школу, чтобы там дети обучались русскому языку, русской письменности и изучали другие промысла…» [там же, с.255]. Сожалея об отсутствии в Дагестане письменности, отвечающей фонетическим особенностям дагестанских языков, Алкадари поддержал попытку Услара в создании письменности народов Дагестана на основе русской графики. Для ученого, воспитанного на арабо-мусульманских установках, это был достаточно смелый поступок, при том условии, что основная масса дагестанского духовенства восприняла инициативу Услара создать национальную письменность на основе кириллицы как посягательство на традиции и нормы ислама. В аналогичные противоречия с духовенством вступал Алкадари, поддерживая начинания царского правительства в привлечении детей дагестанцев в светские школы. Не принимая непосредственного участия в процессе образования, формировании мировоззрения детей, обучавшихся в русских школах, ученый, по словам автора перевода «Асари Дагестан» А. Гасанова, «чувствовал, что доктора, инженеры… и прочие культурные работники, вышедшие из русских школ, делают его сторонником образования иного порядка, чем то, которое получил сам» .

Таким образом, Г.-Э. Алкадари понимал, что судить об уровне культуры в его эпоху следует уже не с позиции шариата, а с точки зрения современных достижений человеческой мысли. В одном из стихотворений, вошедших в «Джараб ал - Мамнун», Алкадари высказывал свое отношение к просвещению горцев:

«Да осветит Дагестан наукой

И ведением его по правильному пути,

Да оживет его молодежь

Дождями одаренности» [Цит по: 4, с.95-96].

Исследования деятельности дагестанских просветителей и отдельных представителей дагестанской интеллигенции XIX в. показало, насколько сильным оказалось воздействие на них русской культуры. Влияние русской культуры осуществлялось в нескольких направлениях:

Общественно-политическая мысль постепенно склонялась в сторону лояльности по отношению к России. Просвещенные дагестанцы восприняли Россию в первую очередь как носителя передовой культуры; они признали, что только с помощью России и русской культуры возможно преодоление культурного отставания народов Дагестана.

Дагестанские просветители, получившие первоначальное образование в арабо-мусульманских школах, приветствовали появление в Дагестане светского образования, призывали горцев обучать детей в русских школах, признавая, таким образом, приоритет светского образования и перспективу, которую оно дает.

Горцы, получившие образование за пределами Дагестана, стали первыми представителями русскоязычной дагестанской интеллигенции. «Новые» дагестанцы понимали, что только благодаря просвещению человек может состояться как полноценный член социума. Светское образование стало реальной возможностью для повышения социального статуса дагестанца.

Дагестанские просветители имели возможность общаться с представителями русской интеллигенции, преподавать в учебных заведениях страны, публиковаться в различных русскоязычных печатных изданиях.

По примеру русских исследователей дагестанцы стали заниматься собиранием этнографического и исторического материала горного края. Наиболее ярко это выразилось в их стремлении донести до широкого круга читателей сведения из жизни своего народа.

В то же время, следует подчеркнуть, что дагестанские просветители, восторженно приняв русскую культуру, не допускали мысли об отказе от национальной дагестанской культуры, которая базировалась на нормах адата и ислама.Декларируя ориентацию на русскую культуру, как на проводник просвещения, они призывали сохранять и развивать свою национальную культуру, обогащая ее лучшими достижениями русской и европейской культур.

Примечание

1. Предположение, сделанное Алкадари, опровергается исследованиями дагестанского ученого, специалиста по дагестанской литературе на арабском языке М.-С.Д. Саидова. В частности, А.Б. Баймурзаев, говоря о несостоятельности категоричного высказывания Алкадари, указывает на результаты научных исследований М.-С.Д. Саидова, которые посвящены наследию дагестанских ученых Мухаммеда бен Муса бен аль – Фарадж (XI в.), Али Мирза из Анди и Али из Кази-Кумуха – автора «аль – Мухтасара» (XV в.). Принимая во внимание, что исследования М.-С.Д. Саидова проводились во второй половине XX в., мы считаем, что замечание Алкадари, при всей его категоричности, для второй половины XIX в. было актуальным и правомерным.

Список литературы

1. Абдуллаев М.А. Из истории философской и общественно-политической мысли народов Дагестана в XIX в. – М.: Наука, 1968. 336 с.

2. Абдуллаев М.А. Мыслители народов Дагестана XIX и начала XX вв.

3. Алкадари Г.-Э. Асари Дагестан. – Махачкала: ИИАЭ ДНЦ РАН, 1994. 222 с.

4. Баймурзаев А.Б. Из истории общественной мысли Дагестана второй половины XIX в. – Махачкала: ИИЯЛ ДФ АН СССР, 1963. 239 с.

5. Гусейнов Г.И. Гасан Алкадари. – Махачкала: ООО «Мавел», 2001.

6. Зульпукарова Э.М.-Г. Влияние русского просветительства на просветительское движение в Дагестане (конец XIX – начало XX вв.) // Дагестан в составе России: исторические корни дружбы народов России и Дагестана: Сб. ст. – Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, 1990. С. 113-120.

ВЕСТНИК ИНСТИТУТА ИАЭ. 2014. № 1. С. 56-67.

ИЗ БИОГРАФИЧЕСКИХ ОЧЕРКОВ АЛИ КАЯЕВА О ДАГЕСТАНСКИХ АЛИМАХ (Ученые в области арабской филологии)

Г.М-Р. Оразаев, Институт ИАЭ ДНЦ РАН, Махачкала

[email protected]

Аннотация: В статье представлены переводы очерков Али Каяева, посвященных биографиям некоторых ученых--алимов средневекового Дагестана, писавшие произведения на арабском языке. Материал заимствован из рукописного сочинения А. Каяева «Тараджим-и "улама"-и Дагистан» и снабжен обширными комментариями.

Abstract: The article presents the translations of Ali Kayaev"s sketches, dedicated to the biographies of several Medieval Dagestan alims, who wrote their works in Arabic. The material is from A.Kayaev"s handwritten work "Tarajim-i "ulama"-i Dagistan" and it is extensively annotated.

Ключевые слова: Али Каяев, сочинения биографического жанра, Мухаммад из Кудутля, Давуд из Усиша, Мирза Али-кади Ахтынский, Юсуф-кади Яхсайский, Али Келебский, Мухаммад сын Манилава из Караха, Саид Араканский, Хасан Старший из Кудали, Идрис из Эндирея.

Keywords: Ali Kayaev, biographical works, Mukhammad from Kudutl, Davud from Usisha, Mirza Ali-kadi Akhtynskiy, Yusuf-kadi Yakhsaiskiy, Ali Kelebskiy, Manilav"s son Mukhammad from Karakh, Said Arakanskiy, Khasan Senior from Kudali, Idris from Endirei

Одним из широко известных произведений биографического жанра, созданных в Дагестане, является, помимо трудов Назира ад-Дургели и Исмаила ал-Багини, собрание биобиблиографических очерков Али Каяева из Кумуха (1878-1943 гг.). Оно носит арабское название «Тараджим-и "улама"и Дагистан», то есть «Биографии дагестанских ученых-алимов», и содержит сведения о 58 ученых Дагестана VIII-XIX вв. - авторов научных трактатов по разным наукам и отраслям знаний.

В отличие от других арабографических произведений биографического жанра, которые созданы дагестанскими авторами на арабском языке, труд Али Каяева, хранящийся ныне в Рукописном фонде ИИАЭ ДНЦ РАН (Ф. 1. Оп. 1. Д. 1), написан на старом турецком (османском) языке. В то же время, в текст тюркоязычной рукописи инкорпированы отдельные образцы стихотворных произведений, созданных разными авторами, о которых речь идет в том или ином биографическом очерке.

Эта рукопись была переведена нами на русский язык в 2011-2012 гг.

Для дагестанских алимов была характерна большей частью «энциклопедичность», то есть они занимались многими науками и разнообразными отраслями знаний. Часть очерков из указанной рукописи Али Каяева в нашем переводе приводится ниже.

Из числа имеющихся в рукописи А. Каяева биографических очерков нами подобраны для настоящей публикации труды некоторых из алимов XVII-XIX вв., которые в определенной степени занимались арабской филологией - грамматикой, литературой, риторикой или сочиняли свои поэтические произведения на арабском языке.

В частности, это лица, представленные в настоящей подборке: Мухаммед из Кудутля, Давуд из Усиши, Мирза Али-кади Ахтынский, Юсуф-кади Яхсайский, Али Келебский, Мухаммед - сын Манилава из Караха, Саид Араканский, Хасан Старший из Кудали, Идрис из Эндирея. (Очерки о них находятся на лл. 15-18, 42, 45, 51, 53, 55, 62 рукописи А. Каяева).

Переводы снабжены нашими комментариями, которые носят характер пояснений к именам, названиям упоминаемых в представленных очерках сочинений, а также к терминам и прочим реалиям.

МУХАММЕД-ЭФЕНДИ, СЫН МУСЫ ИЗ КУДУТЛЯ1

Мухаммед-эфенди был [родом] из аула Кудутль (Кодук), который входит ныне в состав Аварского округа2. Он считается самым первым дагестанским ученым в области арабской филологии.

Он написал превосходный отзыв (хашийе) на комментарий (хашийе) известного иранского ученого "Исамаддйна3 труда по арабскому синтаксису. И это опубликовано4 лет сорок назад в Стамбуле5 (Истанбул). А в области арабской морфологии известен другой комментарий Мухаммеда-эфенди из Кудутля на сочинение ученого из Иранского Азербайджана Ахмеда ал-Чарпарди - «Шарх Шафийе»6, которое до самых последних времен было весьма ходовым и применяемым в Дагестане.

Существует ещё много других, не менее прекрасных и глубоких сочинений по арабской филологии, логике, богословию ("илм ил-келам). Кроме того, дагестанцы обучались на таких трактатах Мухаммеда-эфенди, как «Квинтэссенция по арифметике», «Благосклонность» («Хуласет ал-хисаб», «Ридван»), посвященных арифметике, хронологии.

1 Имя в турецком прочтении: Кодуклы Мехмед-эфенди Муса оглы.

В русскоязычной научной литературе имя ученого встречается в разных вариациях: Магомед Мусалав, Мусалав Магомед, Мухаммед Муса и др., а нисба-фамилия как Кудутлинский, ал-Кудутли и пр.

Из литературы о нем: Алкадари Г.-Э., 1994. С. 151, 220; Абусуфьян, 1907. С. 2 (на кумык. яз.); Саидов М.-С., 1960. С. 3; Фахретдинов Р., 1914. С. 1-2; Nadir ad-Durgilis., 2004. S. 10, 34, 49-51, 55-58, 63, 67, 75, 249 (на нем. и араб. яз.); Назир ад-Дургели., 2012. С. 10, 17, 27, 42, 44-51, 56, 60, 120, 177; Абдуллаев М.А., 1963. С. 10, 12, 23-27, 30, 130; Абдуллаев М.А., 1993. С. 87, 111, 114, 123, 126, 144, 159, 166, 197, 198, 204, 223-225, 333; Крачковский И.Ю., 1960. С. 575; Шихсаидов А.Р., 1994. С. 151-161; Гамзатов Г.Г., 1978. С. 119; Гамзатов Г.Г., 1982; Каймаразов Г.Ш., 1971. С. 31-33; Нурмагомедов А.М., 1987. С. 72; Айтберов Т., Нурмагомедов А., 1981. С. 142-143; Маламагомедов Д.М., 2011. С. 135-139;

2 Кодук - аварский аул Кудутль (ав. Къудукь), ныне в Гергебильском районе РД.

Ибрахим б. Мухаммад б. Арабшах Исфараини, известный как Исамаддин - автор труда «Комментарий на книгу „ал-Кафийа"». По имени этого «глоссатора» I пол. XVI в. его грамматическое сочинение имеет также сокращенное название «Исам».

Здесь, очевидно, имеется в виду книга М. Кудутлинского «Хашийа Кудуки ала-л-Чарпарди», изданная Мустафой Тагустани с разрешения Министерства народного образования в 1310 (1892/3) году в турецком городе Бурса, объемом 160 страниц, в типографии Фера"изджи-заде. Несколько экземпляров этой книги имеется в фонде старопечатных книг ДНЦ РАН. (См.: РФ ИИАЭ. Ф.15. №№ 197, 436, 452, 463, 495, 528, 616, 888).

5 Стамбул - столица Османской империи. Ныне крупнейший город Турецкой Республики, столицей которой является г. Анкара. Употребленное А. Каяевым слово «Истанбул» относилось в обыденной речи дагестанцев вплоть до 20-30-х гг. ХХ столетия нередко для обозначения всей территории Османской Турции.

Известный азербайджанский ученый Ахмед б. ал-Хасан Фахраддин ал-Чарпарди написал в 746 (1345/6) году комментарий на сочинение по морфологии арабского языка Ибн Хаджиба «аш-Шафийа». (Кашф аз-зунун. Бейрут. Т. 2, ст. 1020-1021). Он носит название: «Шарх Шафийа».

Мухаммеду-эфенди из Кудутля было присуще такое исключительное качество, как свободомыслие, заимствованное им в Мекке у известного йеменского ученого Салиха-эфенди7, у которого он учился высказывать открыто свои мысли. Свободомыслие было тем фактором, благодаря которому Мухаммед-эфенди мог выступать с критикой даже против таких великих ученых, к мнениям которых прислушивался весь мусульманский ученый мир. Так, дар убеждения Мухаммеда-эфенди в Дагестане способствовал началу эпохи отрешения [от всего мирского] (девр-и теджерруд), эпохи Возрождения8 (девр-и Интибах). Позже, забрав с собой все свое семейство, Мухаммед-эфенди из Кудутля вернулся в Мекку. Он умер в Алеппо (Халеб)9 в 1129-м г., то есть в 1716-м г.10, по христианскому летосчислению и предан земле там же.

ДАВУД-ЭФЕНДИ ИЗ УСИШИ

Давуд-эфендй родом из большого селения по названию Усйша12, которое находится в Даргинском округе. Будучи обладателем весьма больших познаний в области арабской филологии ("улум "арабийе), он считается одним из первых учителей арабской филологии в Дагестане. Обучаясь у Мухаммеда-эфенди из Кудутля (Кодук), Давуд-эфенди превзошел своего наставника (устаз) в области арабской филологии.

Им написан превосходный комментарий (хашийе) на книгу «Шерх эл-Мерах», которая является сочинением Дйнкузи13 из числа турецких ученых в области арабской морфологии. Комментарий Давуда-эфенди был ходовым и весьма часто употребляемым на практике среди

дагестанцев. Этот комментарий, состоящий из..... страниц14, был опубликован в.....-м г. в

Темирханшуре.

Салих из Йемена (ал-Йамани) - известный ученый XVI в., шейх (ум. в 1696 г.). См. о нем: Алкадари Г.-Э.,

Об эпохе Возрождения (Ренессанса) арабской культуры см.: Бартольд В.В., 193Q; Мец А., 1968; Омарова З.С., 1999. С. 92-94.

Халеб (Алеппо) - город на северо-западе Сирии. В то время, когда М. Кудутлинский находился в Халебе, город пребывал в составе Османской империи (с 1516 года).

10 Год рождения по разным источникам: 1042 (1632/33), 1047 (1637/38), 1062 (1651/52).

В литературе встречаются разные версии также в дате кончины ученого: 1102 (169Q/91), 111Q (1698/99), 1118 (17Q6/Q7), 112Q (17Q8/Q9), 1128 (1715/16), lm (1717/18).

11 Имя в турецком прочтении: Уcйшäлы Дäвyд-эфендй. Он известен как Гаджи-Дауд-эфенди Усишинский. (См.: Aбдyллaев М.А., 1963. С. 27-28, 30, ЗЗ; Aбдyллaев М.А., 1993. С. 87, 111, 12З, 159, 197, 2Q7, 222, 224; Бaймyрзaев А.Б., 1965. С. 9; Алхасова Д.М., 2QQ6; Nadir ad-Durgilis., 2QQ4. S. 57; Назир ад^ргели., 2012. С. 12, 14, 44).

Даргинское село Усиша ныне в Акушинском районе РД.

Ахмед-эфенди Динкузи ар-Руми (1451-1481 гг.) - османский ученый эпохи султана Фатиха Мехмеда II. Родом из Теке. Дауд Усишинский написал супракомментарий к сочинению Ахмеда б. Динкузи ар-Руми. (Bursal® M.Т. Osmanli müellifleri. Cilt I. Istanbul, 1971. S. 298 (на тур. яз.); Гаджиева Д.Х., 1988. С. 71). Динкузи написал комментарии к грамматическим (сарфу - морфологии) сочинениям «Марах ал-арвах» Ахмеда ибн Али Масуда (автора VIII в.), под названием «Шарх Марах ал-арвах».

Лакуны в тексте рукописи А. Каяева. Очевидно, речь идет о книге «Хашийат Давуд "ала Шарх ал-Марах», изданной в типографии М.-М. Мавраева (Темирханшура, 1328/1909 г. - 326 с., на араб. яз). (см.: Османова М.Н., 2008. С. 60-61).

Кроме того, Давуд-эфенди написал прекрасный комментарий (хашийе) к предисловию книги по арабской морфологии Ахмеда ал-Чарпардй15 «Шерх аш-Шафийе». Один из списков (нусхе) этого комментария имеется в библиотеке Ахмедкадй-эфендй в селении "Обох Гунибского округа16.

Давуд-эфенди проявил большие способности также в [области] логики. Так, он написал прекрасный [супра]комментарий к комментарию Ну"мана-эфендй на книгу «Шерх Исагуджй».

Кроме того, Давудом-эфенди создано много сочинений по арабской филологии, которые, хоть и не являются сравнительно высокими [по уровню] в авторском плане, до последних времен пользовались большим доверием (му"тебер) среди дагестанцев.

Давуд-эфенди, будучи свободомыслящим человеком, высказывался открыто, не боясь выражать свое несогласие перед обществом (джумхурлар) в идейных вопросах. Приведем пример.

Во времена Давуда-эфенди и ранее, все дагестанские алимы одобряли и выносили разрешающее решение (фетва) на ведение военных действий дагестанцев против своих соседей -грузин. И [жители Дагестана], объединившись в отряды под командованием известных главарей, ежегодно совершали набеги на Грузию (Гурджистан), грабили и брали в плен грузин. Давуд-эфенди же убеждал в том, что такие грубые действия противны как человечеству, так и закону шариата.

Однако, дагестанское население, привыкшее к набегам и грабительству, не придавало значения его фетвам, и Давуд-эфенди оставался одиноким в своих воззваниях среди многих других алимов. Дагестанцы прислушивались только к тем алимам-соотечестввенникам, которые защищали ведение военных действий и грабежи, считая их допустимыми, по шариату (мешру"), и утверждая, что это весьма благое дело.

Согласно Давуду-эфенди, все дагестанские жители - будь они плененными из Грузии, или коренными дагестанцами - имеют одинаковые (мутесави) права во всём.

Давуд-эфенди умер на своей родине - в Усиша, откуда был родом, в 1171-м г. хиджры, то есть в 1757-м г., по христианскому летосчислению.

МИРЗА АЛИ КАДИ17

Мирза Али родился в семье жителя городка (касаба) Ахты Самурского (Санбур) округа18. Он был крупным преподавателем, который владел и арабской филологией, богословием, а также арифметикой, геометрией, алгеброй, космографией практической астрономией, философией, логикой, преподавал теологию и др.

Он получил образование у Саида Араканского, Мухаррама Ахтынского, Саида из Шиназа, Саида-эфенди из Хачмаза Кубинского округа и других ученых и преподавателей того времени.

Мирза Али-эфенди создавал поэтические произведения в великолепном

литературном стиле на арабском, персидском и тюркском языках. Он также декламировал множество од (медхиелери), посвященных Сурхайхану Второму, являвшемуся ханом Казикумухского и Кюринского округов.

15 В рукописи А. Каяева допущена механическая ошибка: «ал-Харпардй», - должно быть: ал-Чарпардй. Последний, то есть Ахмед бин ал-Хасан Фахраддин ал-Чарпарди (ум. в 1345 г.), турецкий ученый, написал «Шарх ал-Чарпарди», являющийся комментарием на другое сочинение по морфологии арабского языка Ибн Хаджиба «аш-Шафийа» (Кашф аз-зунун. Том 2. Бейрут, ст.1020-1021).

16 Обох (ав. Побохъ) - аварский аул, ныне в Гунибском районе РД.

Имя в турецком произношении: Мйрза "Али казй. См. основную литературу об этой личности: Гайдарбеков М., 1965. Л. 152-184; Абдуллаев М.А., 2007. С. 257-265; Ахмедов Д., 2002; Nadir ad-Durgilis., 2004.. S. 54, 86, 88, 97, 106, 192-196, 204; Назир ад-Дургели., 2012. С. 72, 75-76, 124, 125-127; Садыки Г.М., 1984; Садыки М.-Г.М., 1969. С. 7-8, 14; Алкадари Г.-Э., 1994. С. 236-237;

Ныне лезгинское селение Ахты (лезг. Ахцегь) является районным центром Ахтынского района РД.

Панегирики, посвященные беднягой Мирзой Али-эфенди Сурхайхану, заслужили в определенной мере уважение и дали возможность автору обрести некоторые должности во время правления Сурхайхана. Однако вскоре, когда Сурхайхан был отстранен от власти и бразды правления перешли в руки его племянника (сына его брата) [берадерзаде] Асланхана19, это обстоятельство послужило поводом для презрения и враждебности [со стороны последнего]. Асланхан подвергал Мирзу Али злостному наказанию - в холодное время года он пытал Мирзу Али, бросив его, одетого, в ледяной водоем.

Пытки для бедняги Мирза Али-эфенди не закончились заключением в темницу и наказаниями со стороны Асланхана. Он попал впоследствии в тёмные и тесные тюрьмы (гауптвахты) имама Шамиля.

В 1264/1864-ом г.20, во время нападения имама Шамиля-эфенди на Ахтынский округ, Мирза-Али-эфенди сдался лично Шамилю, который, однако, заключил того в темницу, обвинив в том, тот якобы он находил себе убежище в русской крепости. Вдобавок, несмотря на его пожилой возраст, Шамиль отправил Мирзу Али из Ахтов в Аварский округ, под наблюдением своих жестокосердных стражников. Более года пришлось Мирзе Али находиться в темницах, в ямах, в которых он содержался в весьма стеснённых в отношении еды и питья условиях.

Естественно, после своего избавления от тюремного заключения, в виде возмездия Мирза Али-эфенди подвергал высмеиванию тех людей, которые следовали за Шамилем, и сочинял на них сатирические памфлеты.

Избавление Мирзы Али-эфенди от темниц Шамиля-эфенди было совершено в обмен на мюридов, находившихся в плену у русских.

Мирза Али-эфенди умер в Ахтах в 1275/1858-ом г.21, в девяностолетнем возрасте.

ЮСУФ-КАДИ

Юсуф-кади22, являясь родом из Яхсая23, одного из знаменитых кумыкских селений, был из числа первостепенных деятелей в арабоязычной литературе Дагестана. Он обучался у Нурмухаммеда-кади Аварского и у Саида Араканского.

У нас пока нет сведений относительно того, обучался ли Юсуф-кади таким наукам и отраслям знаний, как математические и естественные науки, но известно, что он обладал большими способностями в таких отраслях науки, как арабская филология, богословие, логика (диалектика). Кроме того, он умел создавать великолепные поэтические произведения.

Асланхан - вначале Аслан-бек. С 1812 г. управитель (на ханских правах) образованного вновь русскими Кюринского ханства. В 1820 году, с низложением русскими властями казикумухского хана Сурхая Второго Кунбуттая, казикумухским ханом был объявлен Арслан-хан, сохранивший за собой и Кюринское ханство. Умер в 1836 г.

Так в тексте А. Каяева. Однако, 1264-й г. хиджры приходится на 1847/8 г. по мусульманскому летоисчислению. Именно в 1848 г. было совершено нападение шамилевских войск на селение Ахты, в котором находилась «Ахтынская крепость», построенная русскими войсками.

В антологии М. Гайдарбекова указана следующая дата жизни Мирза Али Ахтынского: 1770/75-1859 гг. А в трудах доктора философских наук М.А.Абдуллаева: 1771-1858 гг. В рассматриваемой рукописи Али Каяева, однако, указано, что в год смерти (1858) Мирзе Али-эфенди было 90 лет. Стало быть, он родился в 1768 г. Похоронен на кладбище родного селения.

Иусуф б. Муса б. Крымсултан ал-Иахсавй. Имя в кумыкском произношении: Юсуп-къади. Основную литературу о Юсуфе-кади см.: Гайдарбеков М., 1965. Л. 1-48; Абдуллаев М.А., 2007. С. 249-257, 264; Nadir ad-Durgilis., 2004. S. 87, 88, 110, 119, 180, 186-187, 204, 212-217; Назир ад-Дургели., 2012. С. 135-137; Абдуллатипов А.Ю., ШабаеваЛ.А., 2010. С. 119-128;

Крупное кумыкское селение Аксай (кум. Яхсай) ныне Хасавюртовского района РД.

Будучи шариатским кадием и преподавателем, Юсуф-кади совмещал судебные дела, с обучением и воспитанием учащихся. Кроме того, он активно вмешивался в политические события Дагестана. Однако это проявлялось, прежде всего, в том, что Юсуф-кади выступал в поддержку завоевательной политики самодержавного Российского правительства, выражая чувство глубокого презрения к дагестанским имамам, которые вели священные войны (джихадлар) против такой политики. При этом он получал денежное пособие и вознаграждение от самодержавных властей.

Юсуф-кади прилагал много усилий, чтобы показать, насколько действия имамов как сеятели смуты (феседалар) неразумны (наме"кул) и неприемлемы по шариату. Дошло до того, что во время своего паломничества (хаджж) в Мекку, им были написаны письменные обращения (истифта-намелери) к муфтию с целью разрешения этого спорного вопроса. Таким способом Юсуф-кадию хотел получить фетву от алимов Мисры и Хиджаза24. Однако их фетвы не оправдали его надежды.

После падения Шамиля, Юсуф-кади, поддавшись чувству ненависти, которое испытывал к имаму, сочинил против него сатирические стихотворения на арабском языке. В них он упоминал как об ошибках Шамиля, так и о сдаче его в плен русским, согласно его предположению.

Однако не оставались в долгу и те дагестанские алимы, которые поддерживали имамов и их сторонников, боровшихся против завоевательной политики России. Они вели честные поединки против Юсуфа-кади и его единомышленников. Одни из них создали книги, в которых аргументировали всестороннюю правоту имамов в их борьбе по шариатским нормам. Другие также сочинили, в пику сатирическим произведениям Юсуфа-кади, более достойные и объемные стихотворные произведения в защиту Шамиля. Таким образом, в Дагестане до сих пор имеются в наличии и появляются на свет [переписанные] книги, которые содержат тексты обеих сторон как против, так и в защиту упомянутых имамов.

Юсуф-кади умер в 1289/1871-ом г.25.

Вот стихи, Юсуф-кади, в которых содержится сатира по отношению к Шамилю...26

Вот стихи, которые, в противовес Юсуфу-кади, сочинил Хаджи Мухаммед из Согратля в защиту [имама] Шамиля.27

Вот стихи, которые в противовес Юсуфу-кади, сочинил Мама-эфенди из Хукалы в защиту Шамиля.28

АЛИ-ЭФЕНДИ ИЗ КЕЛЕБА29

Али-эфенди родился в селе Ругельда30, входившем в состав Келебского общества31 (Кыли нам нахиеси) Гунибского округа (казасы). Он был из числа учеников Мала-Мухаммеда32 из Голоды, у

Миср - Египет. Хиджаз - ныне провинция в западной части Королевства Саудовская Аравия. В VII веке здесь возникло мусульманское теократическое государство - Халифат,

вошедшее впоследствии в состав Османской империи. В 1916-1925 гг. считался формально независимым королевством, а в 1927-1932 гг. существовало отдельное государственное образование - Хиджаз. Здесь расположены святые мусульманские города Мекка и Медина.

Год, указанный по хиджре, однако, приходится на время между 11 марта 1872 до 1 марта 1873 г., согласно синхронистическим таблицам В.В. Цыбульского. Похоронен в с. Казакмурзаюрт, которое находилось на территории современного Хасавюртовского района РД. Год рождения Юсуфа-кади указывается в литературе: 1795 г.

указанием даты его создания: 1279 г. хиджры. Она находится на 1862/3 год.

Имя в турецкой транскрипции: Кылйлй "Али-эфенди. Оно не зафиксировано в биографическом труде Назира Дургелинского.

которого обучался таким наукам и отраслям знаний, как греческая (классическая) философия, логика (диалектика), богословие, искусство диспута ("илм ул-муназере).

После получения образования, алим приложил большие усилия для того, чтобы преподавать в Дагестане эти науки и отрасли знаний, а также арабскую филологию: оставил множество написанных произведений по разным наукам, в особенности же - по логике и по искусству дискутирования.

По просьбе (илтимас) известного дагестанского ученого - Мухаммеда-эфенди Кудутлинского33, Али-эфенди написал также самостоятельное произведение, в котором затронуты многие животрепещущие вопросы философии.

Дата кончины Али-эфенди неизвестна. Но достоверно то, что он является алимом,

проживавшим в одиннадцатом веке хиджры.

МУХАММЕД - СЫН МАНИЛАВА

Мухаммед-эфенди - сын Манилава35 был родом из аула Ках36, относящегося к Карахскому участку (Карах нам махаллесй) Гунибского округа. Он является одним из старых и известных алимов Дагестана, учеником "Иса-эфенди из Шамгоды. Говорят, что сын "Исы по имени "Али и Мухаммед - сын Манилава - оба (то есть, Мухаммед и Али. - Авт.) были товарищами по учебе и друзьями.

Даты [жизни] Мухаммеда-эфенди весьма темные38. Известно, что он обладал великолепными способностями в [области] арабской филологии, особенно в риторике ("илм ал-белага).

Ругельда (ав. Ругъéлда) - аварский аул в составе современного Шамильского района РД, в 31 км от райцентра - аула Хебда (бывшего с. Советское).

Келебское общество (ав. Къелéб) - историческое наименование территории в Аварии, занимаемой группой аулов: Ругельда, Хунох, Сомода, Мусрух, Урчух, Хиндах, Рокдах. В первые годы Советской власти существовала административная единица под названием «Келебинский участок» (Микаилов Ш.И., 1959. С. 402-403.

О нём см. очерк «Мала-Мухаммед из Голоды» в настоящей работе.

О нём см. очерк «Мухаммед-эфенди сын Мусы из Кудутля» в настоящей работе.

Слово «хиджры» в рукописи повторено ошибочно. Отметим ещё, что XI в. хиджры приходится на период времени от 1591 по 1688 гг. Отсюда очевидно, что Али-эфенди Келебский был из числа алимов XVII века, как и его современники Мухаммед-эфенди Кудутлинский и Мала-Мухаммед-эфенди Голодинский, упоминаемые в данном очерке.

Имя в транслитерации с турецкого: Мехмед эфенди Манилав оглы.

О Манилав Мухаммаде ал-Карахи ал-Авари см.: Nadir ad-Durgilis, 2004. S. 61; Назир ад-Дургели, 2012. С. 14, 54; Тагирова НА., 2000. С. 96.

При написании этого ойконима в рукописи А. Каяева употреблена арабская буква каф, дополнительно снабженная тремя точками снизу. Это отражает, видимо, аварское название ныне несуществующего аула Ках, руины которого находятся между с. Чарода и Цулда Чародинского района РД. (Устн. сообщ. Д.М. Маламагомедова).

Иса-эфенди Шамгодинский нам неизвестен.

В смысле: «совершенно не известны».

Мухаммед-эфенди написал прекрасный трактат о «Предисловии» (дйбадже) к толкованию (шерх) знаменитого Са"деддина Тафтазани известного сочинения "Изаддина Занджани, комментируя (изах эдуб) метафоры, аллегории и метонимии, имеющиеся в том «Предисловии».

Неизвестна дата кончины Мухаммеда-эфенди, однако несомненно то, что он, как и его учитель "Иса-эфенди из Шамгоды, был ученым конца одиннадцатого или же начала двенадцатого века

Дата приходится на конец XVII - нач. XVIII вв. Исследователи указывают даты кончины известного ученого по имени Мухаммад сын Манилава точнее: 1757 г. (Шихсаидов А.Р., Кемпер М., Бустанов А.К., 2012. С. 14).

САИД-ЭФЕНДИ ИЗ АРАКАНИ40

Саид-эфенди, дед которого - известный Абубакар-эфенди41, родом из аула Аймаки42 Аварского округа, происходил из аула Аракани43(Харакан), входящего в тот же округ. Обучался он у упомянутого выше своего деда Абубакара-эфенди из Аймаки.

Хотя Саид-эфенди был известен как богослов ("улум-и динийе), он имел свой большой пай44 (бехре) в таких отраслях наук, как философия, теология ("илм ул-келам), логика. В арабской литературе, в сочинении [дагестанских] арабоязычных художественных произведений он был известен одним из первых, а, возможно, и первым в своем веке, о чем весьма ясно свидетельствуют написанные им послания (наме) и трактаты (рисале).

Саид-эфенди, являясь человеком весьма набожным (дийанетпервер), в то же время был человеком, [любящим] увеселительные сборы и встречи (меджлис ве "аширет). Участвуя иногда в увеселительных и питейных собраниях, устраиваемых ханами и шамхалами его времени, он доставлял удовольствие и придавал [некий] блеск45 (ревнак) этим собраниям.

Саид-эфенди по каким-то причинам весьма мало имел дружеских отношений и связей с аварскими ханами, зато - очень крепкие связи и отношения с казикумухскими (газыгумук), тарковскими (таргу), дженгутаевскими (джунгутай) ханами и шамхалами.

Саид-эфенди, не ограничивался только лишь участием в увеселительных и питейных собраниях ханов и шамхалов, иногда вмешивался в их политические дела, лично участвуя в совещаниях в политическим вопросам. Особенно часто он принимал участие в политических и военных совещаниях казикумухского хана Сурхайхана Второго46. Как-то раз Саид-эфенди написал на имя тогдашнего султана Турции Султанмахмуда47 просительное послание (истигасет наме), направленное против завоеваний (истйла) Дагестана со стороны деспотичесных (мустебидде) русских властей. В этом послании он написал много эпизодов (парча)48 о политических замыслах

Имя в турецком прочтении: Хдракднлы Се"ид-эфенди. В литературе его имя упоминается в разных вариантах, напр. как Саид-Эфенди (Сеид-кадий, Сагит Эфенди и др.) Араканский (ал-Харакани). Он был сыном Магомеда, сына Абубакра. Годы жизни: 1762 или 1764-1834/5.

См. о нем: АКАК. Т. VIII. С. 571; Т. IX. С. 976-977; Волконский Н.А., 1886. С. 25-26, 181; Покровский Н.Н., 2000. С. 177, 179-180, 185, 190; Абдуллаев М.А., 1963. С. 50, 60; 2007. С. 211-221; Гайдарбеков М., 1965. Лл. 115151; Гаджиев А.-Г., 2006; Шихсаидов А.Р., 2007. С. 546-558; Nadir ad-Durgilis, 2004. S.10, 63, 74, 83, 84, 87, 88, 93, 95, 97, 106, 109, 114, 115, 192, 194, 198, 212, 241, 245; Назир ад-Дургели, 2012. С. 12, 56, 72, 74-75, 84, 125, 135, 177; Забитов С.М.,1989. С 93-99.

Абубакар (Абубекр, Абубекир) сын Муавии Аймакинский или Хаджжи Абу Бакр из Аймаки - известный дагестанский ученый (ариф) и арабоязычный поэт. Годы жизни: 1737-1790 или 1825. (О нем см.; Абдуллаев М.А., 1963. С. 16, 33, 130; Абдуллаев М.А., 1993. С. 111, 159; Хайбуллаев С., 1974. С. 17; Nadir ad-Durgilis, 2004. S. 63, 65, 72, 74, 80, 87, 97, 199, 200, 249).

Аймаки (ав. ГМймаки) - ныне село в Гергебильском районе РД.

Аракани (ав. rbapáK/уни) ныне село в Унцукульском районе РД. То есть, большие познания.

То есть, некое великолепие, шарм.

Сурхайхан Второй - правитель Казикумухского ханства в 1789-1820 гг.

Султанмахмуд - султан (правитель) Османской Турции в 1808-1839 гг. Махмуд II. Годы жизни: 1784-1839. В 20-30-х гг. провел ряд прогрессивных реформ, в том числе уничтожение янычарского корпуса, ликвидацию военно-ленной системы и др.

В буквальном смысле: куски; части, частицы; отрезки; обломки, осколки.

и порочных намерениях (нийат фасиде) русских. Одна из рукописных копий этого просительного послания, написанная его собственной рукой, имеется поныне.

Саид-эфенди иногда писал увещевательные послания (насйхат наме) против гнета и тирании, призывая ханов к справедливости, милосердию и к [следованию] Корану. Мы ознакомились с копией увещевательного послания Саида-эфенди к казикумухскому хану Сурхайхану Второму, написанного в стиле подобных посланий древних арабских алимов к халифам своего времени.

В то же время Саид-эфенди прославился среди дагестанских алимов тем, что дал разрешительную фетву на винопитие, став тем самым причиной разрушения нравов множества людей, поскольку многие в [Дагестане] стали пробовать спиртные напитки.

Кроме того, при обсуждении вопроса восстания дагестанских имамов - соглашаясь с ними, а возможно, даже руководя ими, - он, вместо того, чтобы стать сторонником восстаний, являлся агитатором пособничества ханов русскому самодержавному государству.

ХАСАН-ЭФЕНДИ СТАРШИЙ49

Хасан-эфенди из аула Кудали50, расположенного в Гунибском округе, считается одним из крупных в Дагестане учителей, внесших вклад в науку и отрасли знаний. Он обладал обширными знаниями в области арифметики, геометрии, астрономии, хронологии ("илм ал-мйкат).

Известные алимы Дагестана: Нурмухаммед из Авара, Умар-Кази из Кудали, Махди Мухаммед из Согратля (Суграт), Саид-эфенди из Аракани (Харакан) - были его учениками.

Будучи знатоком рационалистических наук, Хасан-эфенди, проявил свои способности также в богословии и арабской филологии, написав совершенные комментарии на книгу «Достаточная для комментария „Целителя"» («эл-Вафийе шерх эш-Шафийе») - по морфологии арабского языка.

Кроме того, известно прекрасное историческое сочинение Хасана-эфенди под названием «Достоверное о войнах за веру» («Манхул эл-магазй»), в котором рассказывается о войнах, [происходивших при участии] пророка Мухаммада. В этом сочинении, кроме [рассказов] о войнах [при участии] пророка Мухаммада, имеются также подробные сведения о происходивших после Мухаммада смутах и кровопролитиях среди его последователей.

Хасан-эфенди, будучи человеком свободолюбивым, не боялся в своих сочинениях выступать против общественного [мнения]: он высказывал в них свою точку зрения совершенно свободно.

Хасан-эфенди умер в Сирии, находясь в поездке в Мекку. Дата его кончины неизвестна. Однако достоверно, что он был из числа алимов двенадцатого века хиджры51.

ИДРИС-ЭФЕНДИ

Идрис-эфенди52 был родом из селения Эндирей (Индирай)53, одного из известных кумыкских селений, и слыл весьма образованным литератором (эдиб фазыл), который обладал

Имя в турецком прочтении: Буйук Хасан-эфенди. Известен как Гасан Кудалинский. (О нем, упоминающимся как Хасан ал-Кабир (старший) ал-Кудали ал-Авари, см.: Nadir ad-Durgilis, 2004. S. 50, 67, 74, 75, 82, 87, 188, 193, 203, 209; Назир ад-Дургели, 2012. С. 65; Абдуллаев М.А., 2007. С. 367-369).

50 Аварский аул Кудали ныне Гунибского района РД.

51 Соотв. XVII-XVIII вв. по миляди, а точнее времени между 1689 и 1785 гг.

По данным известного дагестанского арабиста Мансура Гайдарбекова: Идрис Эфенди ибн (сын) Мустафа ибн Али ал-Хафиз ибн Кади Мустафа. Известно, что в 1847-1859 гг. он состоял числе наибов имама Шамиля и был смещен последним в марте, по наущению имамского окружения, о чем Шамиль впоследствии сильно сожалел. Ауховский наиб Идрис-эфенди сам проживал в тот период в с. Зандак (Восточная Чечня).

Об Идрисе-эфенди ал-Индирави (из Эндирея) см. осн. литературу: Nadïr ad-Durgilïs, 2004. S. 88, 177, 178, 181, 183; Назир ад-Дургели, 2012. С. 119-120; Абдуллаев М.А., 2007. С. 275-280; Гайдарбеков М., 1965. Л. 185223; Яркие мгновения, 1998. С. 47-49; Ханмурзаев И.И, 2008. С.219-224; Забитое С.М., 1990. С. 33-34;

великолепными способностями в области арабской литературы, в сочинениях на арабском языке, а также в написании поэтических произведений, выдержанных в безупречном стиле. Он прекрасно декламировал стихотворения и сочинял свои трактаты и письма-послания на арабском языке.

Мы пока не располагаем сведениями о том, обладал или нет Идрис-эфенди познаниями и способностями в рациональных науках и отраслях знаний, но определенно известно, что он имел прекрасные способности к таким отраслям знаний, как арабская филология, логика, богословие ("илм-ил-келам).

Идрис-эфенди также состоял в числе тех дагестанских алимов, которые были неравнодушны к политике. Политические деяния его были направлены на то, чтобы укреплять в народе глубокую ненависть против завоевательной политики деспотов - тогдашнего русского правительства, стремившегося к покорению мира. Таким образом он содействовал имамам Дагестана, которые находились в состоянии джихада и военного противостояния с теми окаянными (мел"унанелер).

Проживая в Эндирее, состоявшем под управлением русских, он писал и говорил в своих стихах в пику таким кумыкским алимам как Мамагиши54 и Юсуф-кади Яхсайский, которые выступали против имамов и их убеждений. Так, например, звучат его известные (муттали") слова о Мамагиши, который позволил себе неуважительные и праздные речи по отношению к имамам:

«О беспечный глупец, у которого пропала вера,

Перестань мучить и оскорблять выдающихся (ученых)!

Лай собак на львов, конечно, удивителен,

Но не удивительней, чем лай кошек на них (львов)»55.

В том же духе он высказался в своих других произведениях, например, в стихотворном произведении под названием «Молниеносные грозовые тучи» («Баварик ал-хаватиф»), созданном в пику Мамагиши, который писал сатирические стихи против первого имама -Газимухаммеда.

Идрис-эфенди умер в 1290 (1872)-м г.56

ЛИТЕРАТУРА

Абдуллаев М.А. Деятельность и воззрения шейха Абдурахмана-Хаджи и его родословная. Махачкала: «Юпитер» , 1998. - 288 с.

Абдуллаев М.А. Из истории философской и общественно-политической мысли народов Дагестана. Махачкала: МРИП «Юпитер» , 1993. - 356 с.

Абдуллаев М.А. Мыслители Дагестана XIX и начала XX вв. Махачкала: Дагучпедгиз, 1963. -268 с.

Абдуллаев М.А. Мыслители Дагестана: (Досоветский период). Махачкала: «Эпоха» , 2007. - 768

Дадаев Ю.У., 2009. С. 211-214; Гаджимурадов Б.Д., 2011. С. 25, 28, 199 (на кумык. яз.); Аджаматов Б., 2012. С. 5, 7, 31-39, 102, 124-125.

Эндиреи - крупное кумыкское селение в Хасавюртовском районе РД. До 1990 года оно носило в русскоязычной литературе официальное название: Андрейаул.

Мамагиши - односельчанин и современник Идриса-эфенди из Эндирея, известный арабоязычныи поэт.

Придерживался антиимамских позиций.

55 Перевод этого четверостишия Идриса-эфенди с арабского языка выполнен М. Гайдарбековым (см.: Гайдарбеков М., 1965. Л. 194).

56 Год смерти иногда указывают: 1873. По сведениям М. Гайдарбекова, Идрис-эфенди умер в 1295 (1878) г. и похоронен в его родном селении. В газетном сообщении некоего Т. Умарова указывается о том, что он скончался в первую ночь месяца рамазан 1290 г.х. (см.: «Ёлдаш», респ. газета на кумык. яз. от 25.02.2000 г., с. 19), то есть 23 октября 1873 г.

Абдуллатипов А.Ю., Шабаева Л.А. Средневековая литература кумыков. Махачкала, 2010. - 200

Абусуфьян. Маджму" ул-манзума ал-аджамийя. Темирханшура, 1907. - 64 с. (На кумык. яз. Араб. шр.).

Аджаматов Б. Нух-хаджи из Эндирея. Махачкала, 2012. - 208 с.

Айтберов Т., Нурмагомедов А. Койсубулинский союз и Шамхальство в перв. четв. XVIII в.: (По письмам Мухаммада Кудутлинского и Адил-Гирайа б. Будай шамхала Тарковского) // Общественный строй союзов сельских общин Дагестана в XVIII - нач. XIX вв. Махачкала, 1981. С. 134-145 с.

Алкадари Г.Э. Асари Дагестан. Махачкала, 1994. - 263 с.

Алхасова Д.И. Дауд Хаджи ал-Усиши: жизнь и творческое наследие. Махачкала, 2006. - 204 с.

Ахмедов Д. Светлая звезда Мирза Али ал-Ахты. Махачкала, 2002. - 34 с.

Баймурзаев А.Б. Из истории общественной мысли Дагестана. Махачкала, 1965. 239 с.

Бартольд В.В. Ученые мусульманского «ренессанса» // Записки Коллегии востоковедов. Т. V. Ленинград, 1930. С. 1-14.

Волконский Н.А. Война на восточном Кавказе с 1824 по 1834 год в связи с мюридизмом // Кавказский сборник. Т. Х. Тифлис, 1886. С. 1-224.

Гаджиев А.-Г. Саид Араканский - выдающийся ученый, арабист, общественно-политический деятель. Махачкала, 2006. - 64 с.

Гаджиева Д.Х. К описанию рукописей филологических сочинений // Изучение истории и культуры Дагестана: Археографический аспект. Махачкала, 1988. С. 67-74.

Гаджимурадов Б.Д. Знаменитый Эндирей. Махачкала, 2011. - 302 с. (На кумык. яз.).

Гайдарбеков М. Антология дагестанской поэзии на арабском языке // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 3. Оп.1. Д. 129-а (в машинописи) , 1965. - 297 лл.

Гамзатов Г.Г. Формирование многонациональной литературной системы в дореволюционном Дагестане. Махачкала, 1978. - 420 с.

Гамзатов Г.Г. Литература народов Дагестана дооктябрского периода. М.: Наука, 1982. - 328 с.

Дадаев Ю.У. Наибы и мудиры Шамиля. Махачкала: ООО «ДИНЭМ», 2009. - 624 с.

Забитов С.М. «Круг чтения» Саида из Аракани // Письменные памятники Дагестана XVIII-XIX вв. Махачкала, 1989. С. 93-99.

Забитов С.М. Творчество Идриса из Эндирея как источник по истории Кавказской войны // Бартольдовские чтения 1990. М., 1990. - С. 33-34.

Каймаразов Г.Ш. Очерки истории культуры народов Дагестана. М.: Наука, 1971. -476 с.

Крачковский И.Ю. Избранные сочинения. Т. VI. М.-Л., 1960. - 739 с.

Маламагомедов Д.М. Литературное наследие Мухаммада ал-Кудуки // Дагестанский востоковедческий сборник. Выпуск 2. Махачкала, 2011. С. 135-139.

Мец А. Мусульманский Ренессанс / Пер. с нем. Д.Е. Бертельса. М.-Л. (переизд. в Москве: 1973 и 1996) , 1968. - 460 с.

Микаилов Ш.И. Очерки аварской диалектологии. М.-Л., 1959. - 512 с.

Назир ад-Дургели. Услада умов в биографиях дагестанских ученых / Перевод с арабского, комментарии, факсимильное здание, указатель и библиография подготовлены А.Р. Шихсаидовым, М. Кемпером, А.К. Бустановым. М.: ИД «Марджани», 2012. - 208 +223 с.

Нурмагомедов А.М. Обзор источников о Мухаммеде Кудутлинском // Бартольдовские чтения 1987. М., 1987. С. 72.

Омарова З.С, 1999. Арабский ренессанс в Дагестане // Достижения и современные проблемы развития науки в Дагестане: Тезисы докладов Международной научной конференции. Махачкала. С. 92-93.

Оразаев Г.М.-Р. Исторические сочинения Дагестана на тюркских языках: (тексты, комментарии). Книга 1. Махачкала: ИД «Эпоха», 2003. - 332 с.

Османова М.Н. Каталог печатных книг на арабском языке, выпущенных дагестанскими издателями в России и за рубежом в начале ХХ века. Махачкала, 2008. - 204 с.

Покровский Н.Н. Кавказские войны и имамат Шамиля. М., 2000.

Садыки Г.М. Традиции арабской классической литературы и творчество Мирзы Али ал-Ахты / АКД. М. , 1984.

Садыки М.-Г.М. Творчество лезгинских поэтов XIX века на арабском и азербайджанском языках / Канд. дисс. Махачкала, 1969.

Саидов М.-С. Дагестанская литература XVIII-XIX вв. на арабском языке. М.: Изд-во вост. литературы, 1960. - 11 с.

Тагирова Н.А. Арабская грамматическая литература в коллекции Фонда восточных рукописей ИИАЭ ДНЦ РАН // Вестник ДНЦ. Вып. 7. Махачкала, 2000. С. 90-99.

ФахретдиновР. Кудуки // «Шура». № 1. Оренбург, 1914. С. 1-2. (На татар. яз. Араб. шрифт).

Хайбуллаев С. О дореволюционной аварской литературе. Махачкала, 1974. С. 219-224.

Ханмурзаев И.И. Идрис Эфенди из Эндирея // Межкультурный диалог на филологическом пространстве. Махачкала: ДГПУ, 2008. С. 219-224.

Шихсаидов А.Р. Мухаммед из Кудутля - ученый из ученых // Магомедов А.А. Дагестан и дагестанцы в мире. Махачкала, 1994. С. 151-161.

Шихсаидов А.Р. Саид Араканский (творческое наследие: проблемы изучения // Дагестан и Северный Кавказ в свете этнокультурного взаимодействия в Евразии. Махачкала, 2007. С. 546448.

Шихсаидов А.Р., Айтберов Т.М., Оразаев Г.М.-Р. Дагестанские исторические сочинения. М.: Наука, Гл. ред. вост. лит-ры, 1993. - 302 с.

Шихсаидов А.Р., Кемпер М., Бустанов А.К. Назир из Дургели и его библиографический труд «Нузхат ал-азкан фй тараджим "улама" Дагистан» // Назир ад-Дургели. 2012. - С. 7-19.

Яркие мгновения из жизни имама Шамиля / Сост. - Гани Мухаммед аль-Махди аль-Мисри. Махачкала, 1998. - 53 с.

Nadir ad-Durgilis. Nuzhat al-adhan fi 1ага^т "ulama" Dagistan / herausgegeben, überzetz und kommentiert von Michael Kemper und Amri R. Sixsaidov. Berlin: Klaus Schwarz Verlag, 2004. - 294 + 165 s.