Ницше Фридрих Вильгельм (цитаты из книг)
(15.10.1844-25.08.1900)

Ницше Родился в Реккене (восточная Германия) в семье пастора. Изучал теологию и филологию. В 1869 г. получил должность профессора классической филологии Базельского университета. В 1879 г. был вынужден уйти в отставку по состоянию здоровья. В 1879-89 годах вел жизнь независимого писателя. Именно в этот период были написаны его лучшие книги: «Человеческое, слишком человеческое» (1878), «Так говорил Заратустра» (1885), «По ту сторону добра и зла» (1886), «Сумерки идолов» (1888), «Воля к власти» (1888). Умер в Веймаре. В своих произведениях Ф. Ницше подверг критике религию, культуру и мораль своего времени и разработал собственную этическую теорию. Его философия оказала большое влияние на формирование экзистенциализма и постмодернизма.

Цитаты из книг и высказывания:

Будь тем, кто ты есть!

А больше всего ненавидят того, кто способен летать.

История есть ни что иное, как вера... вера в ложь.

Все боги - это символы и хитросплетения поэтов.

История имеет дело только с крупными преступниками и с теми, которые были способны на великие преступления, но не совершили их.

Нравственное осуждение верит в несуществующие реальности.
Остерегайтесь морально негодующих людей: им присуще жало трусливой, скрытой даже от них самих злобы.

Глупец тот, кто в названиях ищет знания.

Думать следует учиться так же, как учатся танцам, танцам особенного рода

Кто много мыслит, тот непригоден в качестве члена партии: своей мыслью он легко пробивает границы партии.

Если женщина обладает мужскими добродетелями, то она непременно от вас убежит; а если у неё нет мужских добродетелей, то она всё равно убежит.
Если женщина имеет мужские добродетели, то от нее нужно бежать; если же она не имеет мужских добродетелей, то бежит сама

Я питаю недоверие ко всем людям, постоянно наводящим порядок, и держусь от них подальше. Желание привести всё в порядок обнаруживает недостаток порядочности.

Дороже всего люди расплачиваются за то, что пренебрегают банальными истинами.

Чем выше мы поднимаемся, тем меньше кажемся мы тем, которые не умеют летать.

Когда молчишь целый год, то отвыкаешь болтать и приучаешься говорить.

Никогда не скрывай и не замалчивай того, что сможет быть противопоставлено твоей мысли! Обещай себе это! Это - основа честности мысли. Каждый день ты должен совершать поход против самого себя.

И остерегайся добрых и праведных! Они любят распинать тех, кто изобретает для себя свою собственную добродетель.

Три вещи в мире способны успокоить меня, но это редкие утешения: мой Шопенгауэр, Шуман и одинокие прогулки

Чего мы ищем? Покоя, счастья? Нет, только одну истину, как бы ужасна и отвратительна она ни была

Подчинение морали может быть или рабским, или суетным, или своекорыстным, или самоотверженным, или глупо-восторженным, или бессмысленным, или актом отчаяния: само по себе это не содержит ничего нравственного.

Кто всегда прислушивается к тому, как его оценивают, будет всегда огорчаться.

Уверенность в неизбежности смерти должна была бы подмешивать к жизни драгоценную, благоухающую каплю легкомыслия, а вы, аптечные души, сделали её горькой каплей яда

Люди, которые не чувствуют себя уверенными в обществе, пользуются всяким случаем, чтобы перед обществом показать на ком-либо, кто ниже их, свое превосходство, например, с помощью насмешек.

Люди не стыдятся думать что-нибудь грязное, но стыдятся, когда предполагают, что им приписывают эти грязные мысли.

Всякая музыка только тогда очаровывает нас, когда говорит с нами языком нашего прошлого

Первым признаком того, что книга устарела, служит то, что она делается достоянием всё более и более незрелых возрастов!..

Человек принадлежит к толпе, пока сваливает вину на других; он на пути к мудрости, когда считает только себя ответственным; мудрец же не считает виновным ни себя, ни других

Мужчина пользуется всем вновь изученным или пережитым, как плугом или как оружием, женщина же - как украшением.

Несчастье проницательных и ясных писателей состоит в том, что их считают плоскими и не изучают усердно; и счастье неясных писателей - в том, что читатель трудится над ними и относит на их счет радость, которую ему доставляет его собственное усердие.

О, как много великих идей, чье действие подобно кузнечным мехам: от них человек надувается и становится еще более пустым.

Следует говорить только тогда, когда не имеешь права молчать, и только о том, что уже победил; всё остальное - болтовня, "литература" - недостаток выдержки.

Парикмахеры зарабатывали бы больше, если бы им, как писателям, платили за количество слов.

Поверхностные же люди должны постоянно лгать потому, что они не знают содержания.

Пока не покорила нас судьба, надобно водить ее за руку, как ребенка, и сечь ее; но если она нас покорила, то надобно стараться полюбить ее.

Пошлая натура отличается тем, что она никогда не упустит из виду своей выгоды

Поэт торжественно везет свои мысли на колеснице ритма - обыкновенно потому, что они не идут на своих ногах.

Самые застенчивые девушки являются в полуобнаженном виде, если этого требует мода, и даже увядшие, старые женщины не отваживаются воспротивиться

Совершенный человек приносит пользу без всякого намерения, так же как и вредит без всякого намерения.

Сумасшествие отдельных личностей - дело весьма редкое, но помешательство групп, партий, наций и эпох - правило.

Талант хорошего прозаика в выборе средств состоит в том, чтобы ближе подойти к поэзии, но не перейти к ней.

Что такое оригинальность? Видеть нечто такое, что не носит еще никакого имени и не может быть еще названо, хотя и лежит на виду у всех.

Цитаты и Афоризмы:

А на рассвете рассмеялся Заратустра в сердце своем и сказал насмешливо: «Счастье бегает за мной. Это потому, что я не бегаю за женщинами. А счастье - женщина».

Аскет - тот, кто из добродетели делает нужду.

Благодетельное и назидательное влияние какой-нибудь философии… нисколько не доказывает верности ее, точно так же как счастье, испытываемое сумасшедшим от своей неотвязной мысли, нисколько не говорит в пользу разумности этой идеи.

Благороднее обвинять себя, чем оправдывать, особенно если кто прав.

Благородство состоит из добродушия и избытка доверия.

Богу, который любит, не делает чести заставлять любить себя: он скорее предпочел бы быть ненавистным.

Большинство людей слишком глупы, чтобы быть корыстными.

Брак - это наиболее изолганная форма половой жизни, и как раз поэтому на его стороне чистая совесть.

Брак выдуман для посредственных людей, которые бездарны как в большой любви, так и в большой дружбе, - стало быть, для большинства, но и для тех вполне редкостных людей, которые способны как на любовь, так и на дружбу.

Брак может казаться впору таким людям, которые не способны ни на любовь, ни на дружбу и охотно стараются ввести себя и других в заблуждение относительно этого недостатка, которые, не имея никакого опыта ни в любви, ни в дружбе, не могут быть разочарованы и самим браком.

Брак - так называю я волю двоих создать единое, большее тех, кто создал его. Брак - это взаимоуважение и почитание этой воли.

Браки, которые были заключены по любви (так называемые браки по любви), имеют заблуждение своим отцом и нужду - матерью.

Будущее служит условием настоящего, так же, как и прошедшее. Чему предстоит быть и что должно быть - служит основанием тому, что есть.

Будь тем, кто ты есть!

Будьте же равнодушны, принимая что-либо! Оказывайте честь уже тем, что принимаете, - так советую я тем, кому нечем отдарить.

Бурное страдание всё же предпочтительнее вялого удовольствия.

В любви всегда есть немного безумия. Но и в безумии всегда есть немного разума.

В любви женщины есть несправедливость и слепота ко всему, чего она не любит. Но и в сознательной любви женщины есть всегда еще неожиданность, и молния, и ночь рядом со светом.

В настоящем мужчине всегда сокрыто дитя, которое хочет играть. Найдите же в нем дитя, женщины!

В пылу борьбы можно пожертвовать жизнью: но побеждающий снедаем искусом отшвырнуть от себя свою жизнь. Каждой победе присуще презрение к жизни.

В сознательной любви женщины есть и внезапность, и молния, и тьма рядом со светом.

В старании не познать самих себя обыкновенные люди выказывают больше тонкости и хитрости, чем утонченные мыслители в их противоположном старании - познать себя.

Везде, где находил я живое, находил я и волю к власти.

Великие интеллекты скептичны.

Великое утешение сердца - презирать там, где больше не можешь уважать.

Величественные натуры страдают иначе, чем это воображают себе их почитатели: пуще всего страдают они от неблагородных, мелочных вспышек, выводящих их из себя в какие-то злые мгновения, короче, от сомнений в собственном величии - и вовсе не от жертв и мученичества, которых требует от них их задача.

Вера в причину и следствие коренится в сильнейшем из инстинктов: в инстинкте мести.

Верное средство рассердить людей и внушить им злые мысли - заставить их долго ждать.

Во всякого рода женской любви проступает и элемент материнской любви.

Во всякой морали дело идет о том, чтобы открывать либо искать высшие состояния жизни, где разъятые доселе способности могли бы соединиться.

«Возлюби ближнего своего» - это значит прежде всего: «оставь ближнего своего в покое!» И как раз эта деталь добродетели связана с наибольшими трудностями.

* * *
Нет прекрасной поверхности без ужасной глупости.

Клокоча от гнева, мне приходилось любить там, где следовало бы презирать.

Угрызения совести - такая же глупость, как попытка собаки разгрызть камень.

Берегись предостерегать бесстрашного! Ради самого предостережения он ринется еще в каждую пропасть.

Истина требует, подобно всем женщинам, чтобы ее любовник стал ради нее лгуном.

Сообщу вам тайну: во-первых, вряд ли боги философствуют, а во-вторых, люди неохотно верят в богов.

Неоходимо уничтожить мораль, чтобы освободить жизнь.

Мы должны скрепя сердце выставить жестоко звучащую истину, что рабство принадлежит к сущности культуры.

Великие люди остаются непонятыми, если на них смотреть с жалкой точки зрения общественной пользы. Может быть, именно то, что из них нельзя извлечь никакой пользы, свидетельствует об их величии...

* * *
Под влиянием опьянения человек преображает все объекты до такой степени, что они, как в зеркале, отражают его мощь и становятся рефлексами его совершенства.
Это неумолимое стремление преображать всё в совершенное и есть искусство. В такие минуты всё чуждое ему радует его; в искусстве человек наслаждается самим собой, как совершенством.

Честные суждения, так же как и честные люди, не выкладывают, как на ладони, своих доводов.

"Снисходить" ко всем людям, держать своё сердце открытым - это либерально, но не более того.
Людей, способных быть гостеприимными только с избранными, можно узнать по многим завешанным окнам и закрытым ставням; их лучшие комнаты остаются пустыми... Но почему же? Потому что они ждут таких гостей, к которым не приходится "снисходить"...

В великих людях и в великих временах лежит чрезвычайная опасность; всяческое истощение, оскудение, бесплодие следуют за ними по пятам.
Великий человек есть конец, великое время, напр., Возрождение, тоже конец.

Человек, владеющий диалектикой, держит в руках такое оружие, которое не знает пощады; тот, кто захочет разыгрывать перед ним роль тирана, обнаружит свою слабую сторону, хотя и победит. Диалектик даёт своему противнику доказательство того, что он, этот диалектик, далеко не идиот; он может привести своего соперника в ярость и вместе с тем сделать его совершенно беспомощным. Диалектик обессиливает ум своего противника.

Человек погиб, если он стал альтруистом. Вместо того чтоб наивно сказать: "Я сам больше ни на что не годен", - нравственная ложь в устах декадента говорит: "Ничего нет ценного, сама жизнь ни на что больше не годна!"

"Этот портрет обворожительно-прекрасен"... Литературная женщина, неудовлетворённая, возбуждённая, с пустотой в сердце и во внутренностях - с мучительным любопытством вечно прислушивается к повелениям, исходящим из глубины её существа и шепчущим: "aut liberi aut libri"*. Литературная женщина достаточно образованна, чтобы понимать голос природы, даже когда она говорит по-латыни, и в то же время достаточно тщеславна и глупа, чтобы по секрету добавлять себе по-французски: "je me verrai, je me lirai, je m"extasierai et je dirai: possible, que j"aie eu tant d"esprit?"**
*Или книги, или дети (лат.)
**Я погляжу на себя, я прочту себя, я восхищусь собою, и я скажу: возможно ли, чтобы я была так умна? (фр.)

Никогда человек не погибает по вине другого, а всегда по своей собственной вине. Но в то же время это самая позорная смерть - несвободная, трусливая, смерть не вовремя! Из любви к жизни следовало бы желать другой смерти, свободной, сознательной, без случайностей, без неожиданностей...

Власть, которой больше не нужно подтверждения, которая пренебрегает тем, чтобы нравиться, которая медленно отвечает; власть, не чувствующая над собой свидетеля, живущая с сознанием, что ей нельзя прекословить; покоящаяся в самой себе; роковая власть, закон над законами - всё это создаёт великий стиль.

Настоящая женщина занимается литературой точно так же, как она совершает какой-нибудь маленький грешок: ради опыта, мимоходом, с оглядкой, не замечает ли кто-нибудь этого и в то же время желает, чтобы кто-нибудь заметил.............

Самые одарённые люди, если они вместе с тем и самые смелые, переживают мучительнейшие трагедии, но именно потому они и уважают жизнь, что она выставляет против них сильнейших противников.

Почти для каждого гения одной из стадий его развития бывает "существование Катилины" - чувство ненависти, мести и возмущения против всего, что уже есть, чего уже не будет...

Ничто не может быть легче, как быть благоразумным, рассудительным, терпеливым... Мы исходим из елея снисхождения и сочувствия, мы до глупости справедливы, мы всё прощаем...

Они были для меня ступенями, по которым я поднялся наверх, поэтому я и должен был пробежать по ним и не останавливаться. А они вообразили, что я расположусь на них отдыхать.

Вот такой художник, каких я люблю, человек с очень ограниченными потребностями: ему, собственно говоря, нужны всего только две вещи - его хлеб и его искусство - Хлеба и зрелищ

Может ли осёл оказаться в трагическом положении? - Может, если он вот-вот упадёт под тяжестью такого бремени, которого он не может ни нести больше, ни сбросить, не правда ли? Именно в таком положении часто оказывается философ.

Как? Ты ищешь? Тебе хотелось бы удесятериться, умножиться во сто раз? Ты ищешь последователей? - Ищи людей ничтожных: нулей!

Есть ещё нечто другое, что я тоже не мог равнодушно слышать, это сомнительное "и": немцы говорят "Гёте и Шиллер"; я даже боюсь, не говорят ли они тоже "Шиллер и Гёте"...
Неужели все ещё не поняли этого Шиллера?

История есть ни что иное, как вера в чувства, вера в ложь.

* * *
Вы читали онлайн цитаты из книг Фридриха Ницше.
..................................................................

Его авторитет непререкаем. Фридрих Ницше, известный в истории как выдающийся философ, никогда не был профессионалом в этой сфере. Его можно назвать мыслителем или поэтом. Часто в его словах не было логики, но страсть, которой они были пропитаны, вписала имя Ницше в историю мировой культуры. Об этом философе можно многое рассказать, но особое внимание стоит уделить цитатам Фридриха Ницше.

Особенности философского мышления

Фридрих Ницше бросает вызов Создателю и смело заявляет, что Бог - мертв. Он восхваляет сверхчеловека и считает, что в жизни важнее всего саморазвитие и созидание. Его теория о сверхчеловеке не подразумевает превосходства избранных людей над другими. Он уверен, что сверхчеловек - это тот, кто осознает себя творцом, и его желание создать что-то новое превыше животных инстинктов. Цитаты Фридриха Ницше полностью соответствуют этой идее. Он полностью отрицает агрессию в отношении другого человека и уверен, что единственный враг каждой личности - это он сам.

Ницше - основоположник нового философского направления - ницшеанства. Его основные мысли стали базисом множества учений, в частности педагогических, психологических и литературоведческих.

Межличностные отношения

Интеллект и философские взгляды, увлечение искусством - вот что интересовало Ницше в общении с людьми. Если человек не дотягивал до этой планки, то он был для философа неинтересным. Нельзя сказать, что Фридрих был нелюдимым одиночкой, просто у него насчет брака, любви и дружбы были свои взгляды. Нагляднее это покажут цитаты Фридриха Ницше о любви:

• Если человек хочет любить, значит, он устал от самого себя. Когда хочет быть любимым - грустит по себе. Поэтому можно сказать, что любящий делит себя пополам, а тот, кто любим, желает получить в подарок самого себя.
• Человек ненавидит то, что мешает ему любить.
• Я не могу любить без веры в то, что любимый человек создаст нечто бессмертное.
• Брак был создан специально для посредственностей, бездарных в дружбе и любви.
• Все, что сделано по любви, находится за рамками добра и зла.

Человек и его жизнь

Не менее многозначными являются цитаты Фридриха Ницше о жизни. Он призывал человека действовать, быть решительным, сильным и постоянно совершенствоваться:

• Если у тебя нет ни одной лестницы, учись взбираться на свою голову. Стать выше по-другому невозможно.
• Смерть находится слишком близко, чтобы переставать бояться жизни.
• Что человека не убило, то сделало его сильнее.
• Счастье человека зависит от его мыслей.
• Тот, кто решил действовать, должен отвергнуть любые сомнения.
• Если человек знает, зачем живет, то ему под силу выдержать любое «как?».

Как показывают цитаты Фридриха Ницше, жизнь - непростая вещь, и человек должен быть сильным, чтобы с ней справиться.

Немного философии

Представленные выше высказывания так или иначе известны почти каждому человеку. Однако есть такие афоризмы, цитаты Фридриха Ницше, которые редко встречаются в массовых медиа. Но они в свое время наделали много шуму среди обывателей и интеллигенции:

• У Бога есть персональный ад - это его любовь к людям.
• Человек чем-то напоминает дерево: чем больше он тянется к свету, тем глубже его корни впиваются во тьму.
• Бессмертие слишком дорого стоит: за него живым умираешь несколько раз.
• Христианство - не более чем принесение себя в жертву, самокалечение и самопоношение.
• Последний способ облагородить людей - заставить их прекратить быть рабами Божьими.
• Человечество ищет тепла в спиртном, разгорячившись, пытается найти прохлады у замерзших умов. Они слабые и зависят от общественного мнения.
• Оболочка Земли поражена болезнью, имя которой человек.

Это лишь малая часть цитат Фридриха Ницше. Философ был гением и в то же время безумцем. Его учение подвигло мировую философию перейти на новый этап эволюции. Все, что Ницше написал, вызывает двойственное впечатление, его идеи и работы можно либо принимать, либо ненавидеть. Третьего не дано. Длительное время его философия ассоциировалась с фашизмом, считалось, что именно идеи мыслителя 19-го века подвигли Гитлера начать войну. Но, как и предсказывал Ницше, его философию поняли лишь спустя десятилетия.

Извилист путь великих

Известный немецкий философ Фридрих Вильгельм Ницше родился 15 октября 1844 года в местечке Реккен у Лютцена.

Предками философа были польские дворяне Ницки. Отец, Карл Людвиг Ницше, был приходским священником, он получил церковный приход от прусского короля Фридриха Вильгельма IV. Своим именем философ обязан глубокому благоговению отца перед королем.

К сожалению, семья рано потеряла кормильца – он умер в возрасте тридцати шести лет, – когда Фридриху не было и пяти лет. Как и отец, Фридрих был слаб здоровьем, и на всем его физическом состоянии лежал след уходящей жизни. Стремление преодолеть недуг вылилось в духовную активность, в желание жить полнокровной, многогранной жизнью. Он серьезно увлекается музыкой, даже сочиняет ее. Проявляется его поэтическая одаренность. В десять лет он серьезно размышляет о композициях Гайдна, Моцарта, Бетховена, Мендельсона. Музыка осталась с ним на всю жизнь. Музыка озаряла его философские мысли и поэзию.

Позднее, увлекаясь теологией и филологией, Ницше отдает предпочтение филологии, он занимался в Лейпцигском университете в семинарах профессора Ф.В. Ричля.

В двадцать два года Ницше был сотрудником «Центральной литературной газеты».

Позднее он стал профессором классической филологии Базельского университета.

Из-под его пера выходят сочинения, написанные в жанре философско-художественной прозы, стихи.

«Рождение трагедии из духа музыки» – первая опубликованная книга Ницше. Потом будут «Сумерки кумиров», «Человеческое, слишком человеческое», «Веселая наука», «Утренняя заря», «Так говорил Заратустра», «По ту сторону добра и зла», «Генеалогия морали» и другие.

В России познакомились с творчеством Фридриха Ницше, когда уже вышли его основные произведения. Мысли Ницше опережали развитие общества. При жизни он с трудом находил издателей для своих книг. Лишь одинокие голоса поддерживали его. Но время шло, и многие находили духовную близость с ним.

Европейские критики тех лет нередко упоминали о близости творчества Ницше к русской культуре, в частности, к произведениям Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого.

Так или иначе, но истинно русской культуре, как и творчеству Ницше, присущи легкая меланхолия, безыскусная тоска, мечтательность. «Философия жизни» пронизывает все творчество этого яркого представителя немецкой культуры.

В этой книге собраны самые ценные зерна мыслей Фридриха Ницше.

Л.М. Мартьянова

Сердце здесь мужчина, а голова – женщина

Я хочу учить людей смыслу их бытия: этот смысл есть сверхчеловек, молния из темной тучи, называемой человеком.

Человек есть нечто, что должно превзойти.

Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, – канат над пропастью.

Все в женщине – загадка, и все в женщине имеет одну разгадку: она называется беременностью.

Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры. Поэтому хочет он женщины как самой опасной игрушки.

Мужчина должен быть воспитан для войны, а женщина – для отдохновения воина; все остальное – глупость.

Слишком сладких плодов не любит воин. Поэтому любит он женщину; в самой сладкой женщине есть еще горькое.

Лучше мужчины понимает женщина детей, но мужчина больше ребенок, чем женщина.

Пусть в вашей любви будет ваша честь! Вообще женщина мало понимает в чести. Но пусть будет ваша честь в том, чтобы всегда больше любить, чем быть любимой, и никогда не быть второй.

Пусть мужчина боится женщины, когда она любит: ибо она приносит любую жертву и всякая другая вещь не имеет для нее цены.

Пусть мужчина боится женщины, когда она ненавидит: ибо мужчина в глубине души только зол, а женщина еще дурна.

Счастье мужчины называется: я хочу. Счастье женщины называется: он хочет.

И повиноваться должна женщина, и найти глубину к своей поверхности. Поверхность – душа женщины, подвижная, бурливая пленка на мелкой воде.

Но душа мужчины глубока, ее бурный поток шумит в подземных пещерах; женщина чует его силу, но не понимает ее.

Не только вширь должен ты расти, но и ввысь! Да поможет тебе в этом сад супружества!

Люди не равны.

Женщина научается ненавидеть в той мере, в какой она разучивается очаровывать.

Одинаковые аффекты у мужчины и женщины все-таки различны в темпе – поэтому-то мужчина и женщина не перестают не понимать друг друга.

У самих женщин в глубине их личного тщеславия всегда лежит безличное презрение – презрение «к женщине» .

Стать зрелым мужем – это значит снова обрести ту серьезность, которою обладал в детстве, во время игр.

Огромные ожидания от половой любви и стыд этих ожиданий заранее портят женщинам все перспективы.

Там, где не подыгрывает любовь или ненависть, женщина играет посредственно.

Даже конкубинат развращен – браком.

Наука уязвляет стыдливость всех настоящих женщин. При этом они чувствуют себя так, точно им заглянули под кожу или, что еще хуже, под платье и убор.

Оба пола обманываются друг в друге – от этого происходит то, что, в сущности, они чтут и любят только самих себя (или, если угодно, свой собственный идеал). Таким образом, мужчина хочет от женщины миролюбия, – а между тем женщина по существу своему как раз неуживчива, подобно кошке, как бы хорошо она ни выучилась выглядеть миролюбивой.

В мщении и любви женщина более варвар, чем мужчина.

Если женщина обнаруживает научные склонности, то обыкновенно в ее половой системе что-нибудь да не в порядке. Уже бесплодие располагает к известной мужественности вкуса; мужчина же, с позволения сказать, как раз «бесплодное животное».

Сравнивая в целом мужчину и женщину, можно сказать следующее: женщина не была бы так гениальна в искусстве наряжаться, если бы не чувствовала инстинктивно, что ее удел – вторые роли.

Соблазнить ближнего на хорошее о ней мнение и затем всей душой поверить этому мнению ближнего, – кто сравнится в этом фокусе с женщинами!

И истина требует, подобно всем женщинам, чтобы ее любовник стал ради нее лгуном, – но не тщеславие ее требует этого, а ее жестокость.

Нечто схожее с отношением обоих полов друг к другу есть и в отдельном человеке, именно, отношение воли и интеллекта (или, как говорят, сердца и головы) – это суть мужчина и женщина; между ними дело идет всегда о любви, зачатии, беременности. И заметьте хорошенько: сердце здесь мужчина, а голова – женщина!

«Не существует человека, ибо не существовало первого человека!» – так заключают животные.

Что «глупая женщина с добрым сердцем стоит высоко над гением», это звучит весьма учтиво – в устах гения. Это его любезность, – но это и его смышленость.

Женщина и гений не трудятся. Женщина была до сих пор величайшей роскошью человечества. Каждый раз, когда мы делаем все, что в наших силах, мы не трудимся. Труд – лишь средство, приводящее к этим мгновениям.

Женщины гораздо более чувственны, чем мужчины, – именно потому, что они далеко не с такой силой осознают чувственность как таковую, как это присуще мужчинам.

Для всех женщин, которым обычай и стыд воспрещают удовлетворение полового влечения, религия, как духовное расцепление эротической потребности, оказывается чем-то незаменимым.

Потребности сердца. Животные во время течки не с такой легкостью путают свое сердце и свои вожделения, как это делают люди и особенно бабенки.

Если женщина нападает на мужчину, то оттого лишь, чтобы защититься от женщины. Если мужчина заключает с женщиной дружбу, то ей кажется, что он делает это оттого, что не в состоянии добиться большего.

Наш век охоч до того, чтобы приписывать умнейшим мужам вкус к незрелым, скудоумным и покорным простушкам, вкус Фауста к Гретхен; это свидетельствует против вкуса самого столетия и его умнейших мужей.

У многих женщин, как у медиумических натур, интеллект проявляется лишь внезапно и толчками, притом с неожиданной силой: дух веет тогда «над ними», а не из них, как кажется. Отсюда их трехглазая смышленость в путаных вещах, – отсюда же их вера в наитие.

Женщин лишает детскости то, что они постоянно возятся с детьми, как их воспитатели.

Достаточно скверно! Время брака наступает гораздо раньше, чем время любви: понимая под последним свидетельство зрелости – у мужчины и женщины.

Возвышенная и честная форма половой жизни, форма страсти, обладает нынче нечистой совестью. А пошлейшая и бесчестнейшая – чистой совестью.

Брак – это наиболее изолганная форма половой жизни, и как раз поэтому на его стороне чистая совесть.

Брак может оказаться впору таким людям, которые не способны ни на любовь, ни на дружбу и охотно стараются ввести себя и других в заблуждение относительно этого недостатка, – которые, не имея никакого опыта ни в любви, ни в дружбе, не могут быть разочарованы и самим браком.

Брак выдуман для посредственных людей, которые бездарны как в большой любви, так и в большой дружбе, – стало быть, для большинства: но и для тех вполне редкостных людей, которые способны как на любовь, так и на дружбу.

Кто не способен ни на любовь, ни на дружбу, тот вернее всего делает свою ставку – на брак.

Кто сильно страдает, тому завидует дьявол и выдворяет его – на небо.

Лишь в зрелом муже становится характерный признак семьи вполне очевидным; меньше всего в легко возбудимых, импульсивных юношах. Прежде должна наступить тишина, а количество влияний, идущих извне, сократиться; или, с другой стороны, должна значительно ослабеть импульсивность. – Так, стареющим народам свойственна словоохотливость по части характерных для них свойств, и они отчетливее обнаруживают эти свойства, чем в пору своего юношеского цветения.

Этой паре присущ, по сути дела, одинаковый дурной вкус: но один из них тщится убедить себя и нас в том, что вкус этот – верх изысканности. Другой же стыдится своего вкуса и хочет убедить себя и нас в том, что ему присущ иной и более изысканный – наш вкус. К одному из этих двух типов относятся все филистеры образования.

Он называет это верностью своей партии, но это лишь его комфорт, позволяющий ему не вставать больше с этой постели.

Счастье бегает за мной. Это потому, что я не женщина. А счастье – женщина.

Только тот, кто достаточно мужчина, освободит в женщине – женщину.

Плохих супругов находил я всегда самыми мстительными: они мстят целому миру за то, что уже не могут идти каждый отдельно.

Омрачение, пессимистическая окраска – неизбежные спутники просвещения... Женщины полагали, со свойственным женщине инстинктом, всегда становящимся на сторону добродетели, что виною тому безнравственность.

Естественнее стало наше высшее общество – общество богатых, праздных: люди охотятся друг на друга, половая любовь – род спорта, в котором брак играет роль препятствия и приманки; развлекаются и живут ради удовольствия; на первом месте ценят телесные преимущества; развито любопытство и смелость.

Великое светило! К чему свелось бы твое счастье, если б не было у тебя тех, кому ты светишь!

Только как символ высшей добродетели достигло золото высшей ценности. Как золото, светится взор у дарящего. Блеск золота заключает мир между луною и солнцем.

Властью является эта новая добродетель; господствующей мыслью является она и вокруг нее мудрая душа: золотое солнце и вокруг него змея познания.

Живите, воюя с равными

От времени до времени немного яду: это вызывает приятные сны. А в конце побольше яду, чтобы приятно умереть.

Уметь спать – не пустячное дело: чтобы хорошо спать, надо бодрствовать в течение целого дня.

Десять истин должен найти ты в течение дня: иначе ты будешь и ночью искать истины и твоя душа останется голодной.

Живи в мире с Богом и соседом: этого требует хороший сон. И живи также в мире с соседским чертом! Иначе ночью он будет посещать тебя.

Этот мир, вечно несовершенный, отражение вечного противоречия и несовершенный образ – опьяняющая радость для его несовершенного Творца, – таким казался мне некогда мир.

Нет спасения для того, кто так страдает от себя самого, – кроме быстрой смерти.

Глупец тот, кто остается жить, и мы настолько же глупы. Это и есть самое глупое в жизни!

Если бы вы больше верили в жизнь, вы бы меньше отдавались мгновению.

Да, изобретена была смерть для многих, но она прославляет самое себя как жизнь: поистине, сердечная услуга всем проповедникам смерти!

Где кончается уединение, там начинается базар; и где начинается базар, начинается и шум великих комедиантов, и жужжанье ядовитых мух.

В городах трудно жить: там слишком много похотливых людей.

Маленькое мщение более человечно, чем отсутствие всякой мести.

И каждый желающий славы должен уметь вовремя проститься с почестью и знать трудное искусство – уйти вовремя.

У одних сперва стареет сердце, у других – ум. Иные бывают стариками в юности; но кто поздно юн, тот надолго юн.

Иному не удается жизнь: ядовитый червь гложет ему сердце. Пусть же постарается он, чтобы тем лучше удалась ему смерть.

Живут слишком многие, и слишком долго висят они на своих сучьях. Пусть же придет буря и стряхнет с дерева все гнилое и червивое!

Но зрелый муж больше ребенок, чем юноша, и меньше скорби в нем: лучше понимает он смерть и жизнь.

В вашей смерти должны еще гореть ваш дух и ваша добродетель, как вечерняя заря горит на земле, – или смерть плохо удалась вам.

Поистине, местом выздоровления должна еще стать земля! И уже веет вокруг нее новым благоуханием, приносящим исцеление, – и новой надеждой!

Великий полдень – когда человек стоит посреди своего пути между животным и сверхчеловеком и празднует свой путь к закату как свою высшую надежду: ибо это есть путь к новому утру.

Созидать – это великое избавление от страдания и облегчение жизни. Но чтобы быть созидающим, надо подвергнуться страданиям и многим превращениям.

Большие одолжения порождают не благодарных, а мстительных; и если маленькое благодеяние не забывается, оно обращается в гложущего червя.

Но мелкая мысль похожа на грибок: он и ползет, и прячется, и нигде не хочет быть, пока все тело не будет вялым и дряблым от маленьких грибков.

И когда я с глазу на глаз говорил со своей дикой мудростью, она сказала мне с гневом: «Ты желаешь, ты жаждешь, ты любишь, потому только ты и хвалишь жизнь!»

Тому повелевают, кто не может повиноваться самому себе. Таково свойство всего живого.

И как меньший отдает себя большему, чтобы тот радовался и власть имел над меньшим, – так приносит себя в жертву и больший и из-за власти ставит на доску – жизнь свою.

Привлекательность познания была бы ничтожна, если бы на пути к нему не приходилось преодолевать столько стыда.

Мы плохо всматриваемся в жизнь, если не замечаем в ней той руки, которая щадя – убивает.

В мирной обстановке воинственный человек нападает на самого себя.

Ужасные переживания жизни дают возможность разгадать, не представляет ли собою нечто ужасное тот, кто их переживает.

Такой холодный, такой ледяной, что об него обжигают пальцы! Всякая рука содрогается, прикоснувшись к нему! – Именно поэтому его считают раскаленным.

В снисходительности нет и следа человеконенавистничества, но именно потому-то слишком много презрения к людям.

Опасность счастья: «Все служит на благо мне; теперь мила мне всякая судьба – кому охота быть судьбой моей?»

Вращаясь среди ученых и художников, очень легко ошибиться в обратном направлении: нередко в замечательном ученом мы находим посредственного человека, а в посредственном художнике очень часто – чрезвычайно замечательного человека.

Мы поступаем наяву так же, как и во сне: мы сначала выдумываем и сочиняем себе человека, с которым вступаем в общение, – и сейчас же забываем об этом.

Нашему тщеславию хочется, чтобы то, что мы делаем лучше всего, считалось самым трудным для нас. К происхождению многих видов морали.

Мысль о самоубийстве – сильное утешительное средство: с ней благополучно переживаются иные мрачные ночи.

Взглянуть на науку под углом зрения художника, на искусство же – под углом зрения жизни.

Человек удивляется также и самому себе, тому, что он не может научиться забвению и что он навсегда прикован к прошлому; как бы далеко и как бы быстро он ни бежал, цепь бежит вместе с ним.

Не чудо ли, что мгновение, которое столь же быстролетно появляется, как и исчезает, которое возникает из ничего и превращается в ничто, что это мгновение тем не менее возвращается снова, как призрак, и нарушает покой другого.

Если счастье, если погоня за новым счастьем в каком бы то ни было смысле есть то, что привязывает живущего к жизни и побуждает его жить дальше, то, может быть, циник ближе к истине, чем всякий другой философ, ибо счастье животного, как самого совершенного циника, служит живым доказательством истинности цинизма.

Всякая деятельность нуждается в забвении, подобно тому как всякая органическая жизнь нуждается не только в свете, но и в темноте.

В природе нет точной прямой линии, нет действительного круга и нет абсолютного мерила величины.

Чем менее люди связаны традицией, тем сильнее становится внутреннее движение мотивов, и тем больше соответственно тому становится в свою очередь внешнее беспокойство, взаимное столкновение людских течений, полифония стремлений.

Заблуждение о жизни необходимо для жизни.

Всякая вера в ценность и достоинство жизни основана на нечистом мышлении; она возможна только потому, что сочувствие к общей жизни и страданиям человечества весьма слабо развито в личности. Даже те редкие люди, мысль которых вообще выходит за пределы их собственной личности, усматривают не эту всеобщую жизнь, а только ограниченные части последней.

Если уметь обращать взор преимущественно на исключения – я хочу сказать, на высокие дарования и богатые души, – если их возникновение считать целью мирового развития и наслаждаться их деятельностью, то можно верить в ценность жизни именно потому, что при этом упускаешь из виду других людей, т. е. мыслишь нечисто.

Огромное большинство людей как раз выносит жизнь без особого ропота и, следовательно, верит в ценность жизни – и притом именно потому, что каждый ищет и утверждает только себя самого и не выходит за пределы себя, как упомянутые исключения: все внеличное для них совсем незаметно или в крайнем случае заметно лишь как бледная тень.

Вся человеческая жизнь глубоко погружена в неправду; отдельный человек не может извлечь ее из этого колодца, не возненавидя при этом из глубины души своего прошлого, не признавая нелепыми свои нынешние мотивы вроде мотива чести и не встречая насмешкой и презрением тех страстей, которые проталкивают его к будущему и к счастью в будущем.

Существует право, по которому мы можем отнять у человека жизнь, но нет права, по которому мы могли бы отнять у него смерть.

Первым признаком, что зверь стал человеком, является то, что его действия направлены уже не на благополучие данного мгновения, а на длительное благосостояние, т. е. человек становится полезным, целесообразным: тут впервые прорывается наружу свободное господство разума.

Еще живу я, еще мыслю я: я должен еще жить, ибо я должен еще мыслить.

Я хочу все больше учиться смотреть на необходимое в вещах, как на прекрасное: так буду я одним из тех, кто делает вещи прекрасными.

Есть определенная высшая точка жизни: достигнув ее и насильственно отспорив у прекрасного хаоса существования всякий заботливый разум и доброту, мы со всей нашей свободой подвергаемся вновь величайшей опасности духовной несвободы и тягчайшему испытанию нашей жизни.

Решительно все вещи, которые нас касаются, то и дело идут нам во благо. Жизнь ежедневно и ежечасно словно бы и не желает ничего иного, как всякий раз наново доказывать это положение: о чем бы ни шла речь – о дурной или хорошей погоде, потере друга, болезни, клевете, задержке письма, вывихе ноги, посещении торговой лавки, контраргументе, раскрытой книге, сне, обмане, – все это оказывается тотчас же или в самом скором времени чем-то, чего «не могло не быть», – все это исполнено глубокого смысла и пользы именно для нас .

Каждый хочет быть первым в этом будущем, – и все же только смерть и гробовая тишина есть общее для всех и единственно достоверное в нем!

Мне доставляет счастье – видеть, что люди совсем не желают думать о смерти! Я бы охотно добавил что-нибудь к этому, чтобы сделать им мысль о жизни еще во сто крат достпойнее размышления.

Однажды – и, должно быть, скоро – придется осознать, чего главным образом недостает нашим большим городам: тихих и отдаленных, просторных мест для размышления.

Живите, воюя с равными вам и с самими собой.

Смерть достаточно близка, чтобы можно было не страшиться жизни.

Я должен быть ангелом, если только я хочу жить: вы же живете в других условиях.

Что же поддерживало меня? Всегда лишь беременность. И всякий раз с появлением на свет творения жизнь моя повисала на волоске.

Заблистать через триста лет – моя жажда славы.

Жизнь ради познания есть, пожалуй, нечто безумное; и все же она есть признак веселого настроения. Человек, одержимый этой волей, выглядит столь же потешным образом, как слон, силящийся стоять на голове.

Кто в состоянии сильно ощутить взгляд мыслителя, тот не может отделаться от ужасного впечатления, которое производят животные, чей глаз медленно, как бы на стержне, вытаращивается из головы и оглядывается вокруг.

Он одинок и лишен всего, кроме своих мыслей; что удивительного в том, что он часто нежится и лукавит с ними и дергает их за уши! – А вы, грубияны, говорите – он скептик.

Во всякой морали дело идет о том, чтобы открывать либо искать высшие состояния жизни, где разъятые доселе способности могли бы соединиться.

Иное существование лишено смысла, разве что оно заставляет нас забыть другое существование. И есть также опийные поступки.

Наши самоубийцы дискредитируют самоубийство – не наоборот.

Мы должны быть столь же жестокими, сколь и сострадательными: остережемся быть более бедными, чем сама природа!

Давать каждому свое – это значило бы: желать справедливости и достигать хаоса.

Сначала приспособление к творению, затем приспособление к его Творцу, говорившему только символами.

Отнюдь не самым желательным является умение переваривать все, что создало прошлое: так, я желал бы, чтобы Данте в корне противоречил нашему вкусу и желудку.

Величайшие трагические мотивы остались до сих пор неиспользованными: ибо что знает какой-нибудь поэт о сотне трагедий совести?

«Герой радостен» – это ускользало до сих пор от сочинителей трагедий.

Стиль должен всякий раз быть соразмерным тебе относительно вполне определенной личности, которой ты хочешь довериться. (Закон двойного соотношения.)

Богатство жизни выдает себя через богатство жестов. Нужно учиться ощущать все – длину и краткость предложения, пунктуацию, выбор слов, паузы, последовательность аргументов – как жесты.

Осторожно с периодами! Право на периоды дано лишь тем людям, которым и в речи свойственно долгое дыхание. Для большинства период – это вычурность.

Испытываешь ужас при мысли о том, что внезапно испытываешь ужас.

Помимо нашей способности к суждениям мы обладаем еще и нашим мнением о нашей способности судить.

Ты хочешь, чтобы тебя оценивали по твоим замыслам, а не по твоим действиям? Но откуда же у тебя твои замыслы? Из твоих действий!

Мы начинаем подражателями и кончаем тем, что подражаем себе, – это есть последнее детство.

«Я оправдываю, ибо и я поступил бы так же» – историческое образование. Мне страшно! Это значит: «я терплю самого себя – раз так!»

Если что-то не удается, нужно вдвое оплачивать помощь своему помощнику.

Наше внезапно возникающее отвращение к самим себе может в равной степени быть результатом как утонченного вкуса, – так и испорченного вкуса.

Всякое сильное ожидание переживает свое исполнение, если последнее наступает раньше, чем его ожидали.

Для очень одинокого и шум оказывается утешением.

Одиночество придает нам большую черствость по отношению к самим себе и большую ностальгию по людям: в обоих случаях оно улучшает характер.

Иной находит свое сердце не раньше, чем он теряет свою голову.

Есть черствость, которой хотелось бы, чтобы ее понимали как силу.

Человек никогда не имеет, ибо человек никогда не есть. Человек всегда приобретает или теряет.

Доподлинно знать, что именно причиняет нам боль и с какой легкостью некто причиняет нам боль, и, зная это, как бы наперед предуказывать своей мысли безболезненный для нее путь – к этому и сводится все у многих любезных людей: они доставляют радость и вынуждают других излучать радость, – так как их очень страшит боль; это называют «чуткостью». – Кто по черствости характера привык рубить сплеча, тому нет нужды ставить себя таким образом на место другого, и зачастую он причиняет ему боль: он и понятия не имеет об этой легкой одаренности на боль.

Можно так сродниться с кем-нибудь, что видишь его во сне делающим и претерпевающим все то, что он делает и претерпевает наяву, – настолько сам ты смог бы сделать и претерпеть это.

«Лучше лежать в постели и чувствовать себя больным, чем быть вынужденным делать что-то» – по этому негласному правилу живут все самоистязатели.

Человек придает поступку ценность, но как удалось бы поступку придать ценность человеку!

Я хочу знать, есть ли ты творческий или переделывающий человек, в каком-либо отношении: как творческий, ты принадлежишь к свободным, как переделывающий, ты – их раб и орудие.

Мы хвалим то, что приходится нам по вкусу: это значит, когда мы хвалим, мы хвалим собственный вкус – не грешит ли это против всякого хорошего вкуса?

Незаурядный человек познает в несчастье, сколь ничтожно все достоинство и порядочность осуждающих его людей. Они лопаются, когда оскорбляют их тщеславие, – нестерпимая, ограниченная скотина предстает взору.

Из своего озлобления к какому-то человеку стряпаешь себе моральное негодование – и любуешься собою после; а из пресыщения ненавистью – прощение – и снова любуешься собою.

Дюринг, верхогляд, повсюду ищет коррупцию, – я же ощущаю другую опасность эпохи: великую посредственность – никогда еще не было такого количества честности и благонравия.

«Наказание» – именно так называет само себя мщение: с помощью лживого слова оно притворяется чистой совестью.

Чтобы приятно было смотреть на жизнь, надо, чтобы ее игра хорошо была сыграна, – но для этого нужны хорошие актеры.

И какова бы ни была моя судьба, то, что придется мне пережить, – всегда будет в ней странствование и восхождение на горы: в конце концов мы переживаем только самих себя.

Чтобы видеть многое, надо научиться не смотреть на себя: эта суровость необходима каждому, кто восходит на горы.

Чего не отдал бы я, чтобы иметь одно: живое насаждение моих мыслей и утренний рассвет моей высшей надежды!

Кто не может благословлять, должен научиться проклинать!

Преодолей самого себя даже в своем ближнем: и право, которое ты можешь завоевать себе, ты не должен позволять дать тебе!

Кто не может повелевать себе, должен повиноваться. Иные же могут повелевать себе, но им недостает еще многого, чтобы уметь повиноваться себе!

Так хочет этого характер душ благородных: они ничего не желают иметь даром, всего менее жизнь.

Совестливость духа моего требует от меня, чтобы знал я что-нибудь одно и остальное не знал: мне противны все половинчатые духом, все туманные, порхающие и мечтательные.

Дух есть жизнь, которая сама врезается в жизнь.

Даже королю не зазорно быть поваром.

Нет для меня сегодня ничего более драгоценного и более редкого, чем правдивость.

В уединении растет то, что каждый вносит в него, даже внутренняя скотина. Поэтому отговариваю я многих от одиночества.

Окружайте себя маленькими, хорошими, совершенными вещами, о высшие люди! Их золотая зрелость исцеляет сердце. Все совершенное учит надеяться.

Но лучше быть дурашливым от счастья, чем дурашливым от несчастья, лучше неуклюже танцевать, чем ходить, хромая.

Страх – наследственное, основное чувство человека; страхом объясняется все, наследственный грех и наследственная добродетель. Из страха выросла и моя добродетель, она называется: наука.

Пустыня ширится

сама собою: горе

Тому, кто сам в себе

свою пустыню носит.

Все, что страдает, хочет жить, чтобы стать зрелым, радостным и полным желаний.

Радость же не хочет ни наследников, ни детей, – радость хочет себя самое, хочет вечности, хочет возвращения, хочет, чтобы все было вечным.

При всей ценности, какая может подобать истинному, правдивому, бескорыстному, все же возможно, что иллюзии, воле к обману, своекорыстию и вожделению должна быть приписана более высокая и более неоспоримая ценность для всей жизни.

Позади всей логики, кажущейся самодержавной в своем движении, стоят расценки ценностей, точнее говоря, физиологические требования, направленные на поддержание определенного жизненного вида.

Ложность суждения еще не служит для нас возражением против суждения; это, быть может, самый странный из наших парадоксов.

Тело гибнет, когда поражен какой-либо орган.

Оценка, с которой в настоящее время подходят к различным формам общества, во всех отношениях сходна с той, по которой миру придается большая ценность, чем войне; но это суждение антибиологично, оно само порождение декаданса жизни... Жизнь есть результат войны, само общество – средство для войны...

Если бы страдающий, угнетенный человек потерял веру в свое право презирать волю к власти – он вступил бы в полосу самого безнадежного отчаяния.

Жизнь не имеет иных ценностей, кроме степени власти – если мы предположим, что сама жизнь есть воля к власти.

Уже самое преодоление морали предполагает довольно высокий уровень духовной культуры; а она в свою очередь предполагает относительное благополучие.

Что наука возможна, в том смысле, как она процветает ныне, это – доказательство того, что все элементарные инстинкты, – инстинкты самозащиты и самоограждения более не действуют в жизни. Мы больше не собираем, мы расточаем то, что накоплено нашими предками, – и это верно даже в отношении к тому способу, каким мы познаем.

Какой ценностью обладают сами наши оценки и таблицы моральных благ? Каковы последствия их господства? Для кого? В отношении чего? Ответ: для жизни. Но что такое жизнь? Значит, тут необходимо новое, более ясное определение понятия «жизнь». Моя формула этого понятия гласит: жизнь – это воля к власти.

Кто создаст цель, которая будет непоколебимо стоять перед человечеством, а также и перед отдельным индивидом? Когда-то хотели сохранять с помощью морали, но теперь никто не хочет более сохранять, тут нечего сохранять. Итак, мораль ищущая: создать себе цель.

Я смеюсь над всяким, кто неспособен посмеяться над собой.

Лучше плохо танцевать, чем ходить хромая.

Не путайте: актёры гибнут от недохваленности, настоящие люди - от недолюбленности.

Счастье мужчины зовется «Я хочу». Счастье женщины - «Он хочет».

Идёшь к женщинам? Не забудь плётку!

Церковь - камень на могиле Бога.

А больше всего ненавидят того, кто способен летать.

Женщина начинает ненавидеть, когда перестаёт очаровывать.

Если женщина обнаруживает научные склонности, то обыкновенно в её половой системе что-нибудь да не в порядке.

Какое дело женщине, до истины! Её великое искусство есть ложь. Её главная забота - иллюзия и красота. И мы любим в женщине именно это искусство.

Женщина начинает терять стыд, она разучивается бояться мужчины. Благодаря этому - женщина вырождается.

Ещё ни один философ не оказывался правым. В том числе и я.

Всё, что делается из любви, совершается всегда по ту сторону добра и зла.

Вы, любители познания! Совершили ли вы уже убийство, чтобы узнать, каково на душе у убийцы?

Человек испытывает истинное сладострастие, насилуя самого себя.

Раскаиваться - значит прибавлять к совершённой глупости новую.

Кто не способен ни на любовь, ни на дружбу, тот вернее всего делает ставку - на брак.

Я не понимаю, к чему заниматься злословием. Если хочешь насолить кому-нибудь,
достаточно сказать о нём какую-нибудь правду.

В настоящем мужчине всегда сокрыто дитя, которое хочет играть. И потому нужна ему женщина, как самая интересная игрушка.

Женщин лишает детскости то, что они постоянно возятся с детьми, как их воспитатели.

Брак выдуман для посредственных людей, которые бездарны как в большой любви, так и в большой дружбе... Но и для тех редких людей, которые способны как на любовь, так и на дружбу.

Хорошие поступки - это утончённые дурные, а дурные поступки - это те же хорошие поступки, но в более грубом виде.

Человек - это фантастическое животное, которое чтобы существовать, должно удовлетворить на одну потребность больше, чем любое другое животное: веру в то, что его жизнь имеет смысл.

Если бы супруги не жили вместе, удачные браки встречались бы чаще.

Требование человека, чтобы его полюбили, есть величайшее из всех самомнений.

Когда сто человек стоят друг возле друга, каждый теряет свой рассудок и получает какой-то другой.

Факты не существуют - есть только интерпретации.

Убеждения более опасные враги истины, чем ложь.

Лишнее - враг необходимого.

Лучше неуклюже танцевать, чем ходить хромая.

Как только благоразумие говорит: «Не делай этого, это будет дурно истолковано», я всегда поступаю вопреки ему.

Тот, кто хвалит, делает вид, что воздаёт должное, но на самом деле он хочет получить ещё больше.

Мы хвалим то, что приходится нам по вкусу; то есть, хвалим собственный вкус.

Хваля, хвалишь всегда самого себя; ругая, ругаешь всегда другого.

Люди благодарны в той же мере, в какой они склонны к мести. Плачу добром за добро, а значит и злом за зло.

Разве жизнь не слишком коротка, чтобы скучать!

У актёра есть дух, но мало совести духа. Он всегда верит в то, посредством чего заставляет уверовать и других, - он верит в себя самого!

Аскетизм

Познание - одна из форм аскетизма.

Бог

Если бы боги существовали, как бы вынес я, что я не бог?

Все боги суть символы и хитросплетения поэтов!

Бог - это некое предположение.

Брак

Брак - это наиболее изолганная форма половой жизни.

Разрастаться не только вширь, но и расти вверх - да поможет вам в этом, братья мои, сад супружества!

Хороший брак покоится на таланте к дружбе.

Всегда замечал я, что супруги, составляющие плохую пару, самые мстительные: они готовы мстить всему миру за то, что уже не могут расстаться.

Вы заключаете брак: смотрите же, чтобы не стал он для вас заключением! Слишком торопитесь вы, заключая брак, и вот следствие - расторжение брачных уз!

Брак может казаться впору таким людям, которые не способны ни на любовь, ни на дружбу и охотно стараются ввести себя и других в заблуждение относительно этого недостатка, - которые, не имея никакого опыта ни в любви, ни в дружбе, не могут быть разочарованы и самим браком.

Брак: так называю я волю двоих создать единое, большее тех, кто создал его. Брак - это взаимоуважение и почитание этой воли.

Вера

Вы ещё не искали себя, когда обрели меня. Так бывает со всеми верующими; и потому так мало значит всякая вера.

Взгляните на верующих! Кто больше всего ненавистен им? Разбивающий скрижали их ценностей, разрушающий и преступающий, но он есть созидающий.

Вечность

Каждый миг начинается бытие; вокруг каждого «здесь» вращается кольцеобразное «там». Середина - повсюду. Путь вечности - кривая.

Власть

Любовь к власти есть демон людей. Дайте им всё - здоровье, пищу, жилище, образование, - и они будут несчастны, капризны, потому что демон ждёт, ждёт и хочет удовлетворения. Отнимите у них всё и удовлетворите их демона - они станут счастливы.

Время

Кто подвергается нападкам со стороны своего времени, тот ещё недостаточно опередил его - или отстал от него.

Поскольку время бесконечно, до настоящего момента уже протекла бесконечность, то есть всякое возможное развитие должно уже было осуществиться. Следовательно, наблюдаемое развитие должно быть повторением.

Добродетель

Любящие и созидающие - вот кто всегда был творцом добра и зла. Огонь любви и гнева пылает на именинах всех добродетелей.

Когда вы возвысились над похвалой и порицанием и воля ваша желает повелевать всеми вещами как воля любящего: тогда зарождается добродетель ваша. Когда вы презираете мягкое ложе и всё приятное, однако легко засыпаете даже возле роскошных постелей неженок: тогда зарождается добродетель ваша.

Стоит нам только на один шаг преступить среднюю меру человеческой доброты, как наши поступки вызывают недоверие. Добродетель покоится как раз «посередине».

«Возлюби ближнего своего» - это значит прежде всего: «Оставь ближнего своего в покое!» И как раз эта деталь добродетели связана с наибольшими трудностями.

Друг

Если ты раб, то не можешь быть другом. Если тиран - не можешь иметь друзей.

Не старайся приукрашивать себя для друга: ибо стрелой и стремлением к Сверхчеловеку должен ты быть для него.

Стал ли ты чистым воздухом, хлебом и лекарством для друга своего? Иной не в силах освободиться от собственных цепей, однако друга своего спасает.

Но если есть у тебя страждущий друг, стань для страданий его местом отдохновения, но вместе с тем и жёстким ложем, походной кроватью: так лучше всего ты сможешь помочь ему.

Душа

Даже самая широкая душа, братья мои, - какие это жалкие угодья!

Женщины

Женщина - вторая ошибка Бога.

Женщина мало что смыслит в чести. Пусть же станет честью её - любить всегда сильнее, чем любят её, и в любви никогда не быть второй.

Женщина понимает детей лучше мужчины, но в мужчине детского больше, чем в женщине.

Кого ненавидит женщина больше всех? Железо так говорило магниту: «Больше всего я тебя ненавижу за то, что ты притягиваешь, не имея достаточно сил, чтобы тащить за собой».

Мужчине следует остерегаться женщины, когда она любит: ибо тогда она готова на любую жертву, и всё остальное не имеет никакой ценности в глазах её.

Мужчине следует остерегаться женщины, когда она ненавидит: ибо он в глубине души своей только зол, она же - скверна.

Да будет женщина игрушкой, чистой и изящной, словно драгоценный камень, блистающий добродетелями ещё не созданного мира.

Слишком долго таились в женщине раб и тиран. Поэтому неспособна она к дружбе: ей ведома только любовь.

В сознательной любви женщины есть и внезапность, и молния, и тьма рядом со светом.

Жизнь

Добро и зло, богатство и бедность, высокое и низкое, и все имена ценностей - всё это станет оружием и будет воинственно утверждать, что жизнь должна превозмогать себя снова и снова!

Некоторым не удаётся жизнь: ядовитый червь гложет им сердце. Да приложат они все силы свои, чтобы смерть лучше удалась им!

Жизнь - источник радости; но всюду, где пьёт толпа, родники отравлены.

Но если жизни так нужна высота, то ей нужны и ступени, а также противоречие ступеней и восходящих по ним! Восходить хочет жизнь и, восходя, превозмогать себя.

Тот, кто ответил себе на вопрос: «Зачем жить?» - сможет вытерпеть почти любой ответ на вопрос: «Как жить?»

А вы, друзья мои, говорите, что о вкусах не спорят? Но вся жизнь и есть спор о вкусах!

Зло

И если друг причинит тебе зло, скажи так: «Я прощаю тебе то, что сделал ты мне; но как простить зло, которое этим поступком ты причинил себе?»

Я не понимаю, к чему заниматься злословием. Если хочешь насолить кому-нибудь, достаточно сказать о нём какую-нибудь правду.

Знания

Поистине, подобно солнцу, люблю я жизнь и все глубокие моря. И вот что называю я познанием: чтобы всё глубокое поднялось на высоту мою!

Идеи

О, как много великих идей, чьё действие подобно кузнечным мехам: от них человек надувается и становится ещё более пустым.

Изобретатели

Не вокруг тех, кто измышляет новый шум, а вокруг изобретателей новых ценностей вращается мир; неслышно вращается он.

Искусство

Искусство делает выносимым вид жизни, окутывая её дымкой нечистого мышления.

Истина

Десять раз на дню должен ты находить истину, иначе будешь искать её и ночью, и душа твоя останется голодной.

Познающий неохотно погружается в воду истины не тогда, когда она грязная, а когда она мелкая.

Всякая истина, о которой умалчивают, становится ядовитой.

Книги

Вовсе не так легко отыскать книгу, которая научила нас столь же многому, как книга, написанная нами самими.

Красота

Культура

Культура - это лишь тоненькая яблочная кожура над раскалённым хаосом.

Ложь

Мы очень мало знаем и плохо учимся: потому и должны мы лгать.

Любовь

Даже в чаше высшей любви содержится горечь.

Любите и ближних своих, как самих себя, - но прежде станьте теми, кто любит самого себя, - любит великой любовью, любит великим презрением!

Любить и погибнуть: это сочетание - вечно. Воля к любви означает готовность к смерти.

Надо учиться любить себя - любовью здоровой и святой, чтобы оставаться верным себе и не терять себя. И поистине это вовсе не заповедь на сегодня и на завтра - учиться любить себя. Напротив, из всех искусств это самое тонкое, самое мудрое, самое высшее и требующее наибольшего терпения.

Много кратких безумий - вот что вы называете любовью. И ваш брак кладёт предел множеству кратких безумий - одной большой и долгой глупостью.

Поэтому хочу я, чтобы искренне говорили друг другу: «Мы любим друг друга; посмотрим, будем ли мы любить и впредь! Или обещание наше ошибочно? Дайте нам время и недолгий союз, чтобы увидеть, годимся ли мы для истинного союза! Великое дело - всегда быть вдвоём!»

Там, где нельзя больше любить, там нужно пройти мимо!

Убожество в любви охотно маскируется отсутствием достойного любви.

Братья мои, любить дальнего, а не ближнего призываю я вас.

Те, кто до сих пор больше всего любили человека, всегда причиняли ему наисильнейшую боль; подобно всем любящим, они требовали от него невозможного.

Всякая великая любовь желает не любви, она жаждет большего.

Великая любовь выше страдания, ибо то, что любит она, она ещё жаждет - создать!

Люди

Есть дающие натуры и есть воздающие.

Люди, стремящиеся к величию, суть по обыкновению злые люди: таков их единственный способ выносить самих себя.

Люди, недоверчивые в отношении самих себя, больше хотят быть любимыми, нежели любить, дабы однажды, хотя бы на мгновение, суметь поверить в самих себя.

Поверхностные люди всегда должны лгать, так как они лишены содержания.

Одиннадцать двенадцатых всех великих людей истории были лишь представителями какого-то великого дела.

Тысячами мостов и тропинок пусть стремятся люди к будущему, и всё сильнее должна произрастать между ними вражда и неравенство: так внушает мне великая любовь моя. Призрачные образы и символы пусть изобретут они во вражде своей, и величайшее сражение состоится тогда между ними.

Я хожу среди них и держу свои глаза открытыми: люди измельчали и мельчают всё больше. И причина этому - их учение о счастье и добродетели. Они умеренны в добродетели и хотят комфорта. А с комфортом совместима лишь умеренная добродетель.

В мире самые лучшие вещи ещё ничего не значат, пока нет того, кто их представит с подмостков: великими людьми называет толпа этих представляющих.

Большинство людей слишком глупы, чтобы быть корыстными.

Месть

Да будет человек избавлен от мести: вот мост, ведущий к высшей надежде, и радужное небо после долгого ненастья.

Мечты

Ты молод и мечтаешь о ребёнке и браке. Но ответь мне: таков ли уже ты, чтобы иметь право желать ребенка?… Преодолел ли ты самого себя, повелитель ли ты своих чувств, господин ли своих добродетелей?… Или в желании твоём говорит животное и потребность природы твоей? Или одиночество? Или недовольство собой?

Мораль

Когда морализируют добрые, они вызывают отвращение; когда морализируют злые, они вызывают страх.

Мораль - это важничание человека перед природой.

Мудрость

Опасность мудрого в том, что он больше всех подвержен соблазну влюбиться в неразумное.

Все вы служили народу и народному суеверию, вы, прославленные мудрецы! - а не истине!

Мужчины

В настоящем мужчине всегда сокрыто дитя, которое хочет играть. Найдите же в нём дитя, женщины!

Музыка

Бог дал нам музыку, чтобы мы прежде всего влеклись ею ввысь.

Народы

Даже когда народ пятится, он гонится за идеалом - и верит всегда в некое «вперёд».

Ни один народ не смог бы выжить, не производя оценки - что есть добро и что есть зло; чтобы сохраниться, должен он оценивать иначе, нежели сосед его. Многое, что у одного народа называется добром, у другого слывёт позором и поношением... Многое из того, что здесь именуется злом, там облекалось в пурпур почестей.

Наука

Этот страх, древний и изначальный, ставший, наконец, утончённым и одухотворённым, теперь, как мне кажется, зовётся наукой.

Ненависть

Не то, что мешает нам быть любимыми, а то, что мешает нам любить полностью, ненавидим мы больше всего.

А больше всего ненавидят того, кто способен летать.

Несчастье

Несчастье ускользнуло от тебя; наслаждайся же этим, как счастьем своим!

Нет более жестокого несчастья в судьбе человеческой, чем когда властители земли - не первые среди подданных своих. И всё тогда становится лживым, превратным, ужасающим.

О себе

Я хожу среди народа и держу свои глаза открытыми: люди не прощают мне того, что я не завидую добродетелям их.

Общество

Человеческое общество - это попытка, это долгое искание; ищет же оно того, кто повелевает!

Одиночество

У одного одиночество - это бегство больного, а у другого - бегство от больных.

Подарки

Будьте же равнодушны, принимая что-либо! Оказывайте честь уже тем, что принимаете, - так советую я тем, кому нечем отдарить.

Покорность

У покорности самая жёсткая шкура.

Поступки

Редко ошибёшься, если исключительные поступки будешь объяснять тщеславием, посредственные - привычкой и мелкие - страхом.

Каждый поступок продолжает созидать нас самих, он ткёт наше пёстрое одеяние. Каждый поступок свободен, но одеяние необходимо. Наше переживание - вот наше одеяние.

Правда

С помощью правды можно вас обманывать и увлекать куда угодно.

Я не понимаю, к чему заниматься злословием. Если хочешь насолить кому-либо, достаточно лишь сказать о нём какую-нибудь правду.

Право

Существует право, по которому мы можем отнять у человека жизнь, но нет права, по которому мы могли бы отнять у него смерть.

Радость

Лучшее средство хорошо начать день состоит в том, чтобы, проснувшись, подумать, нельзя ли хоть одному человеку доставить сегодня радость.

С тех пор, как существуют люди, слишком мало радовался человек: только в этом, братья мои, наш первородный грех! И если мы научимся больше радоваться, то так мы лучше всего разучимся обижать других и измышлять всевозможные скорби.

Разговоры

Говорить о женщине следует только с мужчинами.

Разум

Как только благоразумие говорит: «Не делай этого, это будет дурно истолковано», я всегда поступаю вопреки ему.

Ревность

Ревность - остроумнейшая страсть и тем не менее всё ещё величайшая глупость.

Религия

Как только религия приобретает господство, её противниками становятся все те, кто были её первыми последователями.

Верующий находит своего естественного врага не в свободомыслящем, а в религиозном человеке.

Слава

Всякий, жаждущий славы, должен заблаговременно расстаться с почётом и освоить нелёгкое искусство - уйти вовремя.

Смерть

Даже в смерти должны пылать дух ваш и добродетель, подобно вечерней заре над землёй: иначе смерть ваша плохо удалась вам.

Многие умирают слишком поздно, а иные - слишком рано. Пока ещё странным покажется учение: «Умри вовремя!»

Смерть достаточно близка, чтобы можно было не страшиться жизни.

Совесть

Стремление к стаду древнее, чем притяжение собственного «Я»: и покуда добрая совесть означает волю стада, лишь дурная совесть скажет «Я».

Такой совет даю я королям, и церквам, и всему, что одряхлело от тяжести лет и ослабло в добродетели: дайте ниспровергнуть себя! И вы снова вернётесь к жизни, а добродетель вернётся к вам!

Страсть

Сладострастие: невинно и свободно оно для свободных сердец, сад счастья на земле, праздничное изобилие и дар будущего от избытка его.

Сладострастие: это сладкий яд лишь для увядших, для тех же, у кого воля льва, это великое сердечное подкрепление, вино из всех вин, благоговейно сбережённое.

Сладострастие: это величайшее блаженство, символ высшего счастья и высшей надежды.

Счастье

Брат мой, если счастье сопутствует тебе, то у тебя только одна добродетель, и не более: тогда легче идти тебе через мост.

На свете гораздо больше счастья, нежели сколько видят его затуманенные печалью глаза, если только считать верно и не забывать тех приятных минут, которыми бывает богат каждый день человеческой жизни, как бы тяжела она ни была.

Счастье мужчины зовётся «Я хочу». Счастье женщины - «Он хочет».

Всяким маленьким счастьем надлежит пользоваться, как больной постелью: для выздоровления - и никак иначе.

А на рассвете рассмеялся Заратустра в сердце своём и сказал насмешливо: «Счастье бегает за мной. Это потому, что я не бегаю за женщинами. А счастье - женщина».

Тщеславие

Человек «современных идей», эта гордая обезьяна, страшно недоволен собой – это неоспоримо. Он страдает, а его тщеславие хочет, чтобы он только «со-страдал».

Учение

Кто хочет научиться летать, тот должен сперва научиться стоять, и ходить, и бегать, и лазить, и танцевать: нельзя сразу научиться полету!

Лучшее должно господствовать, и лучшее хочет господствовать! А где учение гласит иначе, там лучших не хватает.

Только для созидания должны вы учиться!

Характер

Желать чего-то и добиваться этого - считается признаком сильного характера. Но даже не желая чего-то, все-таки добиваться этого - свойственно сильнейшим, которые ощущают себя воплощённым фатумом.

Храбрость

Я люблю храбрых: но недостаточно быть рубакой, нужно ещё знать, кого рубить! И часто больше храбрости бывает в том, чтобы удержаться и пройти мимо: и сохранить себя тем самым для более достойного врага!

Целомудрие

Кому Целомудрие в тягость, тому не следует советовать его: чтобы не сделалось оно путём в преисподнюю, превратившись в грязь и похотливость души.

Церковь

Каждая церковь - камень на могиле Богочеловека: ей не хочется, чтобы Он вновь воскрес.

О, посмотрите же на эти шатры, что воздвигли священники! Церквами называют они свои берлоги, полные слащавых ароматов!

Цинизм

Цинизм есть единственная форма, в которой пошлые души соприкасаются с тем, что называется искренностью; и высшему человеку следует навострить уши при каждом более крупном и утончённом проявлении цинизма и поздравлять себя каждый раз, когда прямо перед ним заговорит бесстыдный скоморох или научный сатир.

Человек

Человек, ни разу ещё не думавший о деньгах, о чести, о приобретении влиятельных связей, о должности - да разве может он знать людей?

Требование человека, чтобы его полюбили, есть величайшее из всех самомнений.

Только там, где кончается государство, начинается человек - не лишний, но необходимый: там звучит песнь того, кто нужен, - единственная и неповторимая.

Юность

У одних раньше стареет сердце, у других - ум. Иные бывают стариками в юности, но кто поздно юн, долго остаётся таким.

на другие темы

«Религиозный человек», «глупец», «гений», «преступник», «тиран» - всё это суть дурные названия и частности, замещающие кого-то неназываемого.

Будь тем, кто ты есть!

В мире недостаточно любви и благости, чтобы их можно было расточать воображаемым существом.

В пустыне и господами пустыни искони жили честные, свободные умы; а в городах живут прославленные мудрецы - откормленные вьючные животные. Всегда, словно ослы, тянут они - повозку народа. В пустыне и господами пустыни искони жили честные, свободные умы; а в городах живут прославленные мудрецы - откормленные вьючные животные. Всегда, словно ослы, тянут они - повозку народа.

В стадах нет ничего хорошего, даже если они бегут вслед за тобой.

Говорят «удовольствие» - и думают об усладах; говорят «чувство» - и думают о чувственности; говорят «тело», а думают о том, что ниже, тела, - и вот таким образом была обесчещена троица хороших вещей.

О времени и становлении должны говорить высочайшие символы: им надлежит восхвалять всё преходящее и быть оправданием ему!

О, этот фальшивый свет, этот спёртый воздух! Тут не позволено душе взлететь на высоту свою! Но Вера их так повелевает им: «На колени, и вверх по ступенькам, грешники!»

По-новому верит он завтра, а послезавтра - вновь по-другому. Стремительны чувства его, как и толпы, и так же переменчивы настроения.

Поистине всегда влечёт нас ввысь - в царство облаков: на них усаживаем мы наши пёстрые чучела и называем их богами и Сверхчеловеком.

После того как Будда умер, в течение столетий показывали ещё его тень в одной пещере - чудовищную страшную тень. Бог мёртв: но такова природа людей, что ещё тысячелетиями, возможно, будут существовать пещеры, в которых показывают его тень. - И мы - мы должны победить ещё и его тень!

Такими хочу я видеть мужчину и женщину: его - способным к войне, её - к деторождению, но чтобы оба они могли танцевать - не только ногами, но и головой.

Ты должен сжечь себя в своём собственном пламени: как иначе хотел бы ты обновиться, не обратившись сперва в пепел!

Ты молод и мечтаешь о ребёнке и браке. Но ответь мне: таков ли уже ты, чтобы иметь право желать ребёнка? ... Преодолел ли ты самого себя, повелитель ли ты своих чувств, господин ли своих добродетелей? ... Или в желании твоём говорит животное и потребность природы твоей? Или одиночество? Или недовольство собой?

Ты хочешь, чтобы тебя оценивали по твоим замыслам, а не по твоим действиям? Но откуда же у тебя твои замыслы? Из твоих действий!

Что хорошо? Всё, что повышает чувство власти, волю к власти, власть в человеке. Что дурно? Всё, что происходит из слабости.